Драконица

Кеньон Шеррилин

Себастьян глухо застонал от ее вкуса, от ощущения языка, касающегося его собственного. Обезумев от страсти, он прижал Чэннон к стене ворот. Он желал ее независимо от последствий, независимо от места и времени.

Зажатая между стеной и его телом, Чэннон чувствовала его возбуждение. Будто намагниченные, ее бедра терлись о его. Она хотела снова чувствовать его в себе, чтобы между ними не было ничего, кроме обнаженной кожи.

— Что же ты такое делаешь со мной? — выдохнула она.

Себастьян отдернулся, когда ее слова проникли в его помутненный разум. И все равно,

единственное, что он мог чувствовать, была Чэннон. Ее запах заполнял его и кружил голову. Мужчина снова склонился к ее губам, и едва успел остановиться.

С шипением, Себастьян заставил себя отпустить ее. Если бы он снова поцеловал ее, он взял бы ее прямо там, во дворе, как животное, не заботясь о том, что она человек, не заботясь о ее праве выбора.

Соединение было особенным моментом, и он отказывался осквернять его, словно один из Катагарии. Нет, он не возьмет ее вот так. Он не позволит Дракосу победить.

— Чэннон, — прошептал он. — Пожалуйста. Вернись внутрь.

Чэннон начала отказываться, но напряжение его тела удержало ее от этого.

— Хорошо, — сказала она.

У угла замка она остановилась и оглянулась на него. Себастьян прислонился к стене, низко опустив голову. Она не знала, что было не так, но понимала, что ничего хорошего это не сулило.

— Ха, а как тебе это!

Чэннон повернулась на звук детского смеха. Она увидела двух мальчишек с деревянными мечами, которые сражались с Себастьяном раньше. Они бегали по двору.

— Я убью тебя, гадкий дракон, — закричал один, когда они забежали в кузницу, где кузнец заругался и попытался выгнать их, говоря тому, что повыше, что он должен идти домой и поесть. Она покачала головой. Некоторые вещи оставались неизменными, вне зависимости от времени. Любопытствуя, что еще могло напомнить ей о доме, Чэннон пересекла двор.

Себастьян глубоко дышал, пытаясь призвать свои силы. Это было плохо. Если он останется с Чэннон, к тому времени, когда пятница наступит, он будет не в состоянии встретить трио Катагарии.

Себастьяну нужно было вернуть свои силы назад, целыми и невредимыми, а это означало, что ему придется либо заявить свои права на Чэннон, либо найти для нее безопасное место, так, чтобы он мог держаться от нее подальше. Потому что, если он этого не сделает, они оба погибнут.

— Бас?

Себастьян оглядел двор, пытаясь определить источник призывного шепота. Это было имя, которое никто не использовал веками. Справа блеснула золотая вспышка. К его шоку, появился Дэймос, и свалился на землю. Словно раненый зверь, его брат стоял на четвереньках, низко опустив голову. Не веря своим глазам, Себастьян подошел к нему.

— Дэймос?

Дэймос поднял голову, чтобы взглянуть на него. Вместо ненависти и отвращения, которые Себастьян ожидал увидеть, в его глазах он нашел только боль и чувство вины.

— Ты достал гобелен?

Себастьян не смог ответить, вновь увидев лицо брата. Они были почти идентичны во внешности и строении тела. Цвет волос был единственным различием. У него волосы были черными, а у Дэймоса — красновато-коричневыми.

Когда Себастьян заглянул в

глаза, так похожие на его собственные, прошлое вновь промелькнуло в его голове. «Ты не больше, чем трусливый предатель. Я бы хотел, чтобы это тебя разорвали на части. Если бы на свете была справедливость, то ты лежал бы в могиле, а не Антифона». Жестокие слова эхом отражались в его сознании, и даже сейчас он мог чувствовать жалящую боль кнута, когда на его спину обрушились две сотни ударов.

Избитого и окровавленного, Себастьяна бросили в помойную яму и оставили там умирать или жить, как он сочтет нужным.

Он выбрался из ямы и кое-как добрел до леса, где в течение многих дней лежал, то, приходя в сознание, то, теряя его снова. До сих пор он не мог понять, как ему удалось выжить.

— Бас! — с яростью произнес Дэймос, болезненно морщась от попытки подняться. Он пошатнулся, и Себастьян обнаружил, что, против своей воли, помогает брату добраться до колодца и встать на ноги.

Длинные красновато-коричневые волосы Дэймоса спутались и были покрыты запекшейся коркой крови. Его лицо было разбито, а одежда изорвана.

— Хреново выглядишь.

— Ага, во время пыток тяжело сохранять приличный вид.

Себастьян испытал это на себе.

— Ты сбежал?

Тот кивнул.

— Где гобелен?

— Он в безопасности.

Дэймос скрестил свой взгляд с его.

— Ты действительно собирался обменять его на меня?

— Я же принес его сюда, не так ли?

Слезы появились в глазах Дэймоса, когда тот взглянул на него.

— Я сожалею о том, что сделал с тобой.

Себастьян поразился. Оказывается, Дэймос знает, что такое извинение.

— Катагария рассказали мне, что случилось в тот день, и как они обманули тебя.

Дэймос дотронулся до шрама на шее Себастьяна, который он получил, пытаясь спасти жизнь Антифоны.

— Я не могу поверить, что ты выжил. И я не могу поверить, что ты сделал это для меня.

— Как будто у меня было что-то лучшее, чем я мог заняться.

Дэймос зашипел и закрыл глаза рукой.

— Чертовы разведчики. Они пытаются выследить меня.

Себастьян похолодел. Без своих сил, он не мог учуять разведчиков, но если они выслали их за Дэймосом, тогда они найдут… Чэннон!

С колотящимся сердцем он понесся к замку.

Чэннон мечтала о том, чтобы с ней был ее блокнот, чтобы записать все, что она видела. Это было просто невероятно.

Зачарованно, девушка слонялась мимо лотков и хижин, заглядывая внутрь, где семьи ужинали и готовились вместе встречать вечер.

— Ты, кажется, потерялась.

Она обернулась на голос. Там были трое мужчин — красивых и высоких.

— Не потерялась, — ответила Чэннон, — Просто решила немного подышать воздухом.

Блондин выглядел, как лидер группы.

— Знаешь, для женщины бродить в одиночку может быть очень опасно.

Чэннон нахмурилась, когда волна паники поднялась в ней.

— Прошу прощения?

— Скажи-ка, Акменес. — Обратился светловолосый к брюнету, стоящему позади него. — Почему бы это аркадианину переносить человека во времени?