Драконий клуб
Шрифт:
Не успела я опомниться, как он уже подтолкнул столик к выходу. По пути колесики застряли в пасти медведя (могу поклясться, шкура сделала это нарочно!), и я помогла высвободить их.
Слуга поблагодарил и распахнул дверь.
– Вы сегодня еще вернетесь?
– Надеюсь, принцесса. Все будет зависеть от того, зачем хозяин меня вызывал. – Он поклонился, выкатил тележку в коридор и добавил: – Ни о чем не волнуйтесь и думайте о приятном.
Закрыл дверь и снова запер меня.
К его возвращению я успела убедиться, что меж чугунными
Когда слуга вошел, я уныло стучала палочкой по ксилофону, пытаясь воспроизвести мелодию, которую Озриэль разучивал на своих музыкальных стаканчиках. Пуфик-крысу я пристроила рядом, для компании. У нее снова прорезался хвост. Впервые в жизни я оказалась совершенно одна: рядом не было даже ворчливого паука, чьи саркастичные замечания не позволили бы мне пасть духом.
– Господин Кроверус приглашает вас на ужин, – сообщил Хоррибл с порога. Я выронила палочку. – Ужинать, – поспешно поправился он. – Составить ему компанию. Стать сотрапезником. Разделить скромную снедь.
Уверена, Кроверус выразился несколько иначе, но Хоррибл облек приказ в вежливую форму, щадя мои чувства. Отказываться я, в любом случае, не собиралась, да и вряд ли могла. Нужно использовать любую возможность для сбора информации.
Я поднялась, оправила платье и покорно склонила голову:
– Я готова, господин Хоррибл.
Слуга кивнул:
– Следуйте за мной.
Междуглавие. Тем временем в Затерянном королевстве…
Скрипнула дверь камеры, рядом на пол приземлился какой-то пакет. Уинни подняла голову и немедленно вскочила на ноги.
– Ты! Где Индрик, что ты с ним сделал?!
– Можешь идти, – кивнул Марсий стражнику.
Тот кинул сомневающийся взгляд на разъяренную гоблиншу, но подчинился.
– Это тебя не касается, – холодно ответил Марсий, когда он удалился. – Скажу лишь, что пользы от него теперь гораздо больше, чем было. Голова раскалывалась от его воплей.
– Лучше слушать его вопли, чем видеть твою рожу!
– Не смей так со мной разговаривать!
– А то что? Сделаешь статуей? Ты ведь только это и умеешь. Тоже мне, напугал! Зачем пришел?
– Забыла? Я король и могу ходить, куда захочу и когда захочу. Особенно у себя во дворце.
– И первым делом побежал в темницу? А я-то думала, Ваше Чугунное Величество сейчас примеряет парадные чулочки и лепит мушки, готовясь к коронации.
Глаза Марсия потемнели. Он шагнул вперед, придвинув лицо вплотную. Воздух в камере нагрелся, кисти рук угрожающе заалели в темноте.
– Ты забываешься, гоблинша.
– Вовсе нет, – прошипела Уинни, и не подумав отодвинуться, – гоблинша помнит свое место, а вы, Ваше Величество, можете сказать о себе то же самое? Оглянись, это ты стоишь в моей камере!
– Это мой дворец и моя камера.
– Может, и все, что в ней, тоже твое?!
– Да! Каждый камешек в
Уинни на миг прикрыла глаза, пытаясь справиться с гневом и припомнить советы матери, как вести себя с докучливыми посетителями, но на ум приходила только сковорода. Она открыла глаза и посмотрела в лицо стоящего напротив. Как же хочется вмазать ему! За Индрика, за самоуверенность, за того грифона, за бусы, за унижение пятилетней давности, за то, что снова появился в ее жизни, заставив почувствовать себя брошенной и ненужной девочкой [1] . Но она больше не девочка и не повторит прежней ошибки – не доверится. Никому.
1
Подробнее о предыстории взаимоотношений Марсия и Уинни читайте в рассказе «Две недели, которых не было».
Уинни выдохнула и спросила сквозь зубы:
– Сколько мне еще тут торчать?
– Сколько я захочу.
– Ты не имеешь права меня удерживать! Я ничего не сделала!
– И кто же мне помешает? – хмыкнул Марсий. – Или надеешься, что благодарные посетители «Наглой куропатки» выстроятся в очередь, умоляя освободить лучшую раздатчицу?
– Я тебя ненавижу.
– А я тебя!
– И поэтому держишь тут?!
– Да!
В темнице повисла пауза, прерываемая лишь тяжелым дыханием спорщиков.
Наконец Марсий отступил на шаг.
– Все, пора. Коронация, знаешь ли.
– Какое облегчение! Неужели мои глаза передохнут от твоей физиономии?
– И не мечтай, ты идешь со мной, – заявил он и подтолкнул ногой ранее принесенный сверток.
Уинни нагнулась, развернула бумагу и поморщилась.
– Что это?
– Твоя униформа. Мы не кормим дармоедов. Будешь отрабатывать свое пребывание здесь. Тебя ведь не нужно учить обязанностям подавальщицы?
Уинни вынула и встряхнула унылую робу с намалеванным на груди знаком бесконечности, больше похожим на мишень.
– Я это не надену, – заявила она, отшвыривая платье.
– О, не просто наденешь, а будешь мило улыбаться гостям, предлагая закуски и ежевичное шампанское.
Марсий опустил взгляд на ее башмаки и усмехнулся.
– Чуть не забыл: девушке полагаются праздничные туфли.
Небрежно тряхнул рукой, что-то блеснуло, и ноги Уинни внезапно отяжелели на десяток килограммов. С трудом оторвав правую от пола, она уставилась на чугунную туфлю, совсем недавно бывшую туфлей из оленьей кожи. Эту обувь она купила на распродаже специально для вечеринки в Шаказавре
– Так тебе не придут в голову глупости вроде побега, – обронил Марсий и вышел из камеры. – Стража!
На зов прибежал тот же молодец.
– Отвести гоблиншу к остальным слугам, готовящим банкет, – велел король.
С минуту забавлялся, глядя, как она неуклюже топает к выходу, и сделал невольное движение вперед, когда она запнулась о порог. Уинни вскинула ненавидящий взгляд, и Марсий убрал руки за спину.
– При гостях будь порасторопнее, – бросил он и отправился наверх. Вскоре звук шагов стих.