Драконоборец. Том 2

Крымов Илья Олегович

Маг двинулся к столу, задержавшись лишь напротив выхода на балкон, с которого можно было увидеть Драконий Хребет. Больше всего Тобиуса интересовало зеркало, что находилось позади стола, самое большое из когда-либо виденных им, вмурованное в стену и лишенное рамы. В прошлый раз рама была, громадная и сложная, исполненная в виде пары нагих исполинов, совершенно прекрасных, но лишенных корней мужского и женского начала, – собственно амирамов. Тобиус хотел приблизиться к потускневшей поверхности, но остановился, заметив на краешке стола разложенную доску для игры

в раджамауту и несколько фигур на ней. Часть войск еще находилась на доске, другая часть – пала в битве и валялась за полем боя. Рядом лежало большое черное перо, как будто гусиное. Волшебник протянул руку, чтобы коснуться белого махараджи, но остановился, когда отовсюду полился шепот:

– Ты ли начинал эту партию? Тебе ли ее заканчивать?

– Нет и нет. Но тебе, кажется, так скучно, что ты начал играть с самим собой.

– Как ты смеешь говорить со мной так?

– А как мне с тобой говорить? Обычно все наши беседы сводятся к тому, что ты требуешь, а я посылаю тебя к сучьей матери… сколько уже лет? Десять? Даже кошмары могут стать рутиной.

– Я не играю сам с собой, – ответил шепот, и Тобиус уловил в нем то ли обиду, то ли ехидство, – в твоей голове, волшебник, есть с кем поговорить.

– Как… мило. Намекаешь, что кроме тебя у меня есть еще один попутчик?

– Не желаю говорить об этом. Желаю говорить о другом. Мне не нравится, когда кто-то покушается на мое.

– Что?

– Мое, – упрямо повторил Шепчущий.

Маг скосил глаза на доску.

– Ревнуешь?

– Я не делюсь тем, что мое. Ни с кем. Не с мелким ничтожным демоном.

– Как трогательно, ты заботишься обо мне!

– Моя добыча… я предлагаю тебе безграничную власть. Такую, какая была лишь у создателя этих стен. Но ты отказываешься. Почему?

– Надоело. – Волшебник поднял одну из «погибших» фигур и покрутил ее в пальцах. – Надоело повторять тебе одно и то же. Сгинь.

– Этому не бывать… Маг Магов думал, что смог оградить от меня мир, но ошибался. Его уж нет давно, а я есть и буду. До скончания этого мира. А знаешь почему? Потому что ненависть вечна. Прими ее. Прими меня и сокруши твоих врагов. Если ты откроешь мне свое сердце, я отыщу для тебя Шивариуса, и мы вместе убьем его.

– Не сомневаюсь, что ты исполнишь свои посулы, что поможешь уничтожить Шивариуса. Но потом я стану тварью вроде несчастного Джакеримо Шута. Лучше окончательная смерть, чем такое.

Шепчущий долго молчал, ничем не выдавая своего незримого присутствия, а маг стоял перед зеркалом, в котором подрагивало его мутноватое отражение. Он все еще помнил, как привидевшийся ему в прошлом Джассар проходил через это зеркало куда-то туда, в зазеркалье, чертя на поверхности очень сложный магический знак. Невольно Тобиус протянул руку и стал водить по зеркалу пальцем, не ожидая, правда, что что-то произойдет. Ничего и не произошло.

– Я не позволю никому покуситься на мое…

– Как странно, – вздохнул маг, оставляя бесполезное занятие, – ты так долго подтачиваешь мою волю, гложешь мои кости, ищешь мои слабости, но за десять лет мы впервые говорим.

А всего-то и нужно было встретиться с одним из князей Пекла. Всего-то!

– Я не…

– Да заткнись ты, – поморщился Тобиус и со вздохом закрыл лицо ладонями. Он чувствовал усталость. – Чего ты хочешь? Помимо того, чтобы использовать меня как марионетку.

– Не пускай его.

– И не собирался.

– Хорошо…

– Вы одинаково чужды мне.

– Но я не могу причинить тебе вред там, в мире живых. А он может. Не открывай ему врат, а я позабочусь, чтобы он не сломал, не испортил моего.

– Какая прелесть, – ответил волшебник, не скрывая отвращения. – Что ж, иметь какую-то защиту от князя Пекла – лучше, чем не иметь никакой. Все? Никаких пыток?

– Никаких.

– Тогда я хотел бы вернуться в сознание.

– Да. Но сначала… не думай, что я оставил свои стремления. Броня твоя крепка, но и по ней ползут трещины. Я знаю обо всех твоих слабостях, Тобиус. Я знаю, что ты боишься за эту женщину. Я знаю, что тебе стыдно перед Керубалесом… да, это больнее всего. Тебе стыдно, ты так и не узнал, что с ним стало, почему он не отвечает тебе? Ты не отправился к нему… а он ведь пытался спасти тебя, он пострадал! Твоя боль прошла, но не его…

– Умолкни!

– Пусть совесть грызет тебя, пусть страх разъедает тебя изнутри. Твоя броня крепка, но и по ней ползут трещины.

Он вынырнул в реальность под звуки собственного хриплого дыхания и шелест потустороннего смеха, чтобы обнаружить вокруг роскошно отделанный салон кареты. По правую руку от Тобиуса, вжавшись в самый угол дивана, устроился Тискрет Болеван, но на него серый магистр не сразу обратил внимание. Напротив, заливая обивку кровью, полулежали Вилезий и Вадильфар, оба без сознания, но еще чудом живые. У гнома было тяжелое ранение головы, у гоблина – брюшины.

Тобиус сотворил свою точную копию, после чего бросился латать гвардейцев в четыре руки. Черепную травму удалось исцелить довольно быстро, но большими затратами сил, ибо сущность гнома упорно отторгала магические потоки. Второй Тобиус латал Вилезию брюшину, сращивал ткани кишок, мышцы, чистил и проверял целостность остальных внутренних органов, устраняя последствия внутреннего кровотечения.

– Ему нужно срочное переливание, – сказал магический двойник, срастив края раны, и исчез.

– Хотелось бы, но где найти донора? – Тобиус тяжело уселся на свое место, вздохнул и спросил: – Где мы?

– Точно не знаю. Можете взглянуть сами, – прогундосил Болеван.

За оконной занавеской открылся вид на безграничный небесный простор и на лабиринт улиц, медленно двигавшийся под днищем кареты. Очень, очень далеко под днищем.

– Нас одолели, – прогундосил Болеван. – К счастью, мой напарник прибыл вовремя, потому и выжили.

– Кто это был?

– Доподлинно неизвестно. В определенных кругах ходили слухи о слепом наемнике из-за Хребта, но ничего определенного. Вроде бы он брал заказы на нечисть и нежить, а потом начал брать и на людей.