Драконофобия в контракт не входит
Шрифт:
— Харчевню, — Арман вернулся к привычному уничижительному тону, глаза его забегали. — Он подарил тебе харчевню. Темное, убогое местечко с дурной репутацией. Рестораном его сделал я!
— Ты?! — Эмилия повернулась от окна. Я впервые вид такой гнев на лице сестры. — А ты не ошибаешься? Ты его испортил!
— Эм, деньги семьи… — поморщившись, начал брат.
— О да, конечно, ты давал мне деньги! А я там дневала и ночевала! Подготовила проект модернизации, наняла людей, завоевала сердца посетителей, начала получать прибыль! Чтобы ты потом пришел и сделал из папиного любимого места… китч!
— Дети! —
— Мне просто надоело, мам, — отрывисто проговорила сестра, глядя в глаза Арману, — что меня здесь считают пустым местом! Я рада, что Петр заберет у вас «Вольного мага»! Надеюсь, хоть он сохранит в ресторане остатки чего-то… папиного! Пусть он, если я не могу!
Мне было жалко Эмилию. Надо же, мое требование разворошило улей. Или вулкан спящих страстей. Однако побледневшая сестра обняла себя за плечи и снова отошла к окну. Протест дался ей нелегко. Лиха беда начало, сестрица.
— Спасибо, Эм, — сказал я. — Я еще не был в «Вольном маге». Собираюсь наведаться туда в ближайшее время, например… сейчас. Не желаешь составить мне компанию?
Эмилия посмотрела удивленно, тряхнула головой и сказала:
— Почему бы нет? Я только возьму сумочку и плащ.
Арман напрягся:
— Постой, Петр, мы еще не обсудили…
— С моими юристами обсудите, — бросил я. — Очень рад был всех повидать, — я поклонился, надеюсь, достаточно куртуазно. — Особенно тебя, юный Антуан. Ты просто воплощение семейных ценностей Ганье. Желаю не болеть.
… Мы с Эм ехали в такси. Сестра молчала. Я ни о чем ее не спрашивал. Сама заговорит, когда захочет. И она заговорила, когда мы проезжали мимо реки:
— Я собиралась выйти замуж.
— Когда? — встрепенулся я. — За кого?
— Три года назад. Когда Арман уехал. Надеялась, что в его отсутствие смогу убедить маму. Не смогла. За кого? За того, кого моя семья никогда бы не приняла. Как тебя, Петенька. Я влюбилась. Он был… мой человек, мой мужчина, самый… мой. Дивный. Полукровка. На четверть метаморф. Без шансов, да? А я все-таки надеялась, глупая.
— Вы еще встречаетесь?
— Арман нанял людей. Его очень сильно избили… и он уехал.
— Сбежал, — я нахмурился.
— Не говори так. Я надеюсь, что они его не покалечили, что он не… умер. И я рада, что в моей жизни была… любовь, короткая, но настоящая. Вряд ли мне выпадет еще один такой шанс.
— В «Вестнике мага» тебя почти сосватали за этого… смазливого гуляку, сына Серого Аспида, дракона из Сакральной Дюжины.
— О да. Прекрасная партия, — Эмилия горько усмехнулась. — Потасканный кобель. Прогулял все, что мог. Теперь поглядывает на мое приданое. Очень сожалеет, что в комплекте с приданым иду я.
— Держись, Эм. Я знаю, ты можешь. Просто пошли свою семейку к нежити.
— Тебе хорошо говорить. У тебя даже фамилия другая: ты Ракитников, а не Ганье. Хотя ты очень похож на отца, такой же красивый. И с нашей последней встречи стал еще интереснее, возмужал. Все время носишь очки от солнца. Зачем они тебе? У тебя такие выразительные глаза!
— В Сильверграде слишком много огней, зрение портится, — отшутился я. — Где Арманчик болтался три года?
— Он вляпался в одну неприятную историю с ведьмаками.
— Ясно.
— Мы приехали, — сказала Эмилия. — Узнаешь папину харчевню?
— Нет, — ошеломленно произнес я.
Глава 3
Глава 3
Синтия
Итак, платье! А ну-ка, что у нас в шкафу? Из всего, что я в разное время «случайно» забывала вернуть спонсорам, для сегодняшнего вечера и события, к нему приуроченного, больше всего подходило красное мини, с тонкой сеткой поверх шелкового чехла. На сетке по подолу были вышиты языки пламени.
Огонь я люблю — я ненавижу копоть, пепел и золу. В эту квартиру, мое третье жилье в Сильверграде (первые были откровенными лачугами), я влюбилась из-за ванны, большой, роскошной, с автоматическим подогревом для тех, кто любит часами нежиться в воде. Я терла руки и лицо до красноты, обмазывалась отбеливающими масками и втирала в голову душистые эссенции, стараясь вывести въевшуюся под кожу копоть и вернуть волосам природный оттенок. Теперь ни одна душа не догадается, что меня много лет держали у плиты и камина, испачкав с ног до головы сажей.
Странно это вспоминать. Я не пыталась просить о помощи. Никто и никогда не поверил бы, что грязнуля с метлой — наследница графа де Фасино, прозванного в народе Синей Бородой за густую и иссиня-черную растительность на лице. Ведь по официальной версии дочь графа училась в другом мире, овладевала магическими науками и исправно подписывала по переписке документы, требуемые для выдачи завещанного ей папенькой ежемесячного содержания. А убогая, замызганная девка, вечно спящая у горящего камина в холодном подвале — дурочка, из милости взятая нынешней владелицей замка графиней де Фасино в штат прислуги.
Спустя три года мою голову все еще атаковали мысли из прошлого, и я видела в зеркале не себя нынешнюю, а ту девчушку, с книжкой из папиной библиотеки в одной руке и куском хлеба в другой. Никто не знал, что это тщательно отрепетированная роль. Мне даже нравилось изображать робкое, забитое создание. И что греха таить, в замке мне было не так плохо, с моими-то способностями. Ела я вдосталь, образование получала из книг, а чтобы не нагружали работой по уши, иногда играла роль припадочной. Но не переигрывала.
Отец защитил меня от «случайной» ранней смерти, вписав в завещание пункт, что я в случае оной, деньги должны были перейти сиротским приютам. Но он не учел еще одной вероятности, весьма неприятной: я стала пленницей в собственном замке. Моя мачеха Ингрид использовала меня в качестве служанки. Раз в год я ставила подпись под документами, поэтому была жива.
Я всегда была умной девочкой. И осознавая всю степень опасности, вела себя тихо, как мои лучшие друзья мыши. Слава богам, я умела готовить. Так готовить, что все гости (особенно любовники мачехи) просто молились на ее кухню. Моя мачеха всегда была жадна, как лепрекон. Именно ее жадность меня от верной гибели и спасла.