Драконов бастард
Шрифт:
Зулан вымученно хрипло засмеялся.
— Человеческое милосердие… чувство, о котором люди потом жалеют. Зуланы не проявляют милосердия и потом ни о чем не жалеют.
— Тупой дикарь, ты только что сказал, что жалеешь, что не умер раньше.
Вновь хриплый смех.
— В любом случае я могу проявить милосердие еще раз, — продолжил маг.
— Я не стану о нем молить! — собрав остатки гордости, прорычал Крон, выпрямляясь и разводя в стороны костлявые плечи.
— И не надо. Мне не нужны мольбы, я просто прощаю тебя, Крон.
Маг поднял руку и обратил против зулана Испепеление. Поток страшного жара в мгновение ока превратил вождя зуланов в горстку пепла, которую подхватил и унес ввысь налетевший ветерок.
— Что это значит,
— Просто иногда людям надо немного помочь оставаться людьми.
Но никто его не услышал. Стража сдерживала негодующих, отовсюду летели, но не долетали тухлые овощи и оскорбительные слова; раздраженные отцы города спешно удалялись прочь в сопровождении охраны — им тоже могло достаться за сорванное представление, хотя они-то ни в чем не были виноваты. Тобиус же внимательно озирался и размышлял — специально люди приберегают тухлятину до лучших времен, чтобы потом ее в кого-нибудь кинуть, или какие-то сметливые лоточники ходят по толпе и продают испорченную пищу для всех желающих, перед тем как какого-нибудь пьяницу закуют в колодки и можно будет использовать лицо страдальца как мишень?
Маг ударил посохом о землю, и голос его зазвучал подобно грому, достигая ушей всех собравшихся:
— Это был мой пленник! Я сражался с ним, я его поборол, я посадил его в клетку и привез сюда! Я воспользовался своим правом решать его судьбу по старым законам, которые никем не были отменены! Если же кто-то из вас не одобряет меня, пусть выйдет и скажет мне это в лицо!
И они умолкли, потому что он был страшен, потому что ветер трепал его одежды и волосы, лицо его почернело, а из глаз сыпались горящие искры. Никто бы не пожелал попросту быть рядом с магом в приступе дурной крови, а уж стоять прямо пред ним и злить его — и подавно.
— А раз так, то умолкните навек!
Прогремев это, Тобиус без промедления направился прочь.
Он торопился в Пристань Чудес, и люди расступались перед ним, надеясь, что он поскорее уйдет, этот страшный волшебник с горящими желтыми глазами.
На улицах города почти никого не было, но волшебник шел не один. За ним следовали его собратья по Дару, другие волшебники, которые словно поджидали его то тут, то там, а потом просто устремлялись за ним. То казалось весьма странным, но серый магистр не спешил задавать вопросов. Одним из его сопровождающих оказался Хазактофем Дыба, который хромал следом и опирался на короткий посох с летучей мышью. Когда Тобиус перебрался на улицы Пристани Чудес, он обнаружил, что они пестрят мантиями и плащами всех цветов и оттенков. Несколько тысяч магов собрались вновь под стенами Академии, приведенные своими Путеводными Нитями. Когда серый магистр шел среди них, они уступали ему дорогу, словно кому-то значительному, а не просто юнцу, наглостью и удачей вырвавшему посох из рук Джассара.
Тобиус остановился лишь перед вратами Академии, куда его привела Нить, а над ним довлел барьерный купол и бушевали свирепые ветры. Магистр поднял посох и ударил во врата его пяткой.
— Это бесполезно, чар Тобиус, — ворчливо подал голос Кахестивран Дракон, могучий метаморф, прославившийся тем, что научился менять конфигурацию своего тела в подражание самым смертоносным существам Валемара. — Защитники врат усыплены и больше ни на что…
Трехрогий сторож вынырнул из створок и навис над Тобиусом своим массивным телом. На его груди и плечах разверзнутыми ранами виднелись магические знаки, которых там не должно было быть, знаки, поработившие сторожа и заставлявшие его подчиняться тому, кто эти знаки нанес.
— Ты пройдешь, — сторож глубоко вдохнул запах волшебника. — Да, определенно это ты, волшебник Тобиус, ты пройдешь внутрь. Но больше никто!
Он нырнул обратно во врата, и их створки слегка приоткрылись.
— Чар Тобиус, это может быть очень опасно. — На плечо серого магистра легла тяжелая рука Логейна Рыцаря. — Позвольте мне…
— У тебя что, в ушах засохшее дерьмо
Из правой створки вырвалась перевитая мышцами рука, схватила Логейна и метнула его над головами других волшебников прямо в стоявший напротив дом. К счастью для Рыцаря, он был в своих знаменитых зачарованных латах, которые приняли основной удар. К нему поспешили целители, среди которых выделялась громадная фигура Гломпа Тролля.
Две створки врат представлялись Тобиусу «челюстями» стального капкана, серый магистр ощущал легчайшие прикосновения угрозы, отчего становились дыбом волосы на его шее. Но если не он, то кто? Никого больше внутрь не пустят, сколь бы абсурдным ни было это обстоятельство, да еще и Нить, которая буквально тянула его вперед…
— Я войду один! — Тобиус сделал решительный шаг, и створки моментально захлопнулись за его спиной, едва не прищемив полы живого плаща.
Некоторое время он просто стоял, не шевелясь, и осматривался, пытаясь заметить неладное, но занятие это плодов не принесло. Территория Академии не изменилась с его прошлого визита. Корпуса, павильоны, лаборатории и башни стояли на своих местах, что было не столь уж само собой разумеющимся явлением, учитывая, что все это место веками пропитывалось изменчивыми магическими потоками, и в принципе без должного присмотра магов в кампусе произойти могло все, что угодно, — от превращения зданий в игрушечные домики до прорыва материи пространства и времени. Но все же волей Господа и удачи обитель волшебников стояла на месте и не шаталась.
Тобиус рассматривал барьерный купол изнутри, и в его голове роились сомнения и надежды. Одна из них разбилась, когда волшебник попытался взлететь. Оторвавшись от земли на полфута, он замер, не в силах подняться выше: чары, наложенные на территорию, ограничивали действие полетных заклинаний. Поняв, что гениально простая идея долететь до барьера и прожечь его Драконьим Дыханием неосуществима, он вынужден был просто отправиться по дорожке пешком.
Добравшись до главной башни, маг пересек площадь, поднялся по ступеням, врата открылись перед ним, пропуская в нижний зал, тихий и непривычно пустой, с усыпленными арками порталов. Как только двери закрылись за ним, волшебник ощутил опустившиеся запретные чары — он больше не мог телепортироваться. Тобиус нервно поежился, ощущая на себе пристальное внимание, но отступать было поздно.
Он напрасно прождал появления атторнака: артефакт-носитель искусственного разума кто-то тоже усыпил. По пути наверх Тобиус посетил несколько десятков помещений, среди которых был старый архив, одна из алхимических лабораторий, мастерская големостроителей, кузница артефактов, один из пустующих вспомогательных инкубаторов для выращивания химер, палата целителя и кабинет одного из наставников. Только после этого он добрался до самой вершины башни, туда, где располагался зал заседаний правящего совета.
На последнем изогнутом пролете лестницы, столь широком, что на нем без труда могли бы разойтись два огра, он увидел их, их всех — всех управителей Академии разом. После блуждания по безлюдным этажам их внезапное появление его немного напугало, а то, что они не двигались, напугало его еще больше. Приблизившись, магистр рассмотрел каждого из десяти архимагов, правивших в этих стенах, но они на него не смотрели. Нечто подобное беспрестанно двигающемуся и меняющему конфигурацию полю либо чехлу из прозрачного приглушающего свет материала, похожего на черную мыльную пленку с золотистыми гранями, окружало тела неподвижных волшебников. Подобно изваяниям, в этих странных темницах они замерли на лестнице, почти добравшись до дверей зала совета. Очень быстро Тобиус понял, что его аналитические способности и чары соответствующей направленности ничего не могут сотворить с чужой магией — она была чем-то за гранью понимания, а времени на всестороннее изучение он не имел. Оставалось лишь преодолеть те ступени, которых не смогли преодолеть архимаги, и пройти сквозь обсидиановые двери.