Драконов бастард
Шрифт:
— Их? Вы хотя бы помните, что они такое? Готов поспорить, что нет.
Орза пристукнула посохом по каменному полу, и Тобиус ощутил касание мороза у себя на щеке. Пришлось немедленно сменить тон — все же не с равным он говорил, а с колдуньей более опытной и сильной.
— У этого полутрупа на ноге пальцы с перепонкой, — заметила она.
— Бывает. У меня вот кошачьи глаза. Дар порой накладывает отпечаток.
— Он — оборотень!
— Возможно…
— Оборотень! Для него смерть милосерднее жизни!
— Опять! Это уже не вам решать, почтенная Орза, — твердо проговорил южанин. — Он — маг
Старуха громко хмыкнула и поковыляла к трону, будто предчувствовала появление конани. Йофрид вошла в зал решительным быстрым шагом, облаченная в песцовые шубы и куртку из бельковых шкурок [50] тончайшей выделки. На стройной талии ее звенел пояс, набранный из серебряных колец и медальонов, на нем висели ножны с мечом. Тонкая золотая диадема с голубоватым камнем перехватывала волнистые кудри на лбу конани, часть волос она заплела в две косы, которые покоились на высокой груди.
50
Белёк — детеныш тюленя.
— Итак?
— Он убил зверя, — проворчала волшебница.
— Он? Правда? Может быть…
— Это он. Все остальные подохли.
— Может, хоть кто-нибудь остался? — Полные губы девы-воительницы капризно покривились. — Орза, посмотри, какой он худой!
— Доходимец и заморыш, да, но он не со Стигги и не с Эриге. А еще маг. Это отпугнет остальных.
Тобиус ощутил, что происходит нечто очень неправильное, опасное, что-то, что касается его, но без его ведома или дозволения. Он решил, что нужно немедленно вмешаться.
— Госпожа моя, позвольте заметить, что…
— Тебе не разрешали говорить!
— Прошу прощения.
— Встань, когда я к тебе обращаюсь!
— Может, и реверанс для вас изобразить?
— Что ты сказал?
— У меня на руках едва живой собрат, я дико устал, мне все еще холодно, я голоден, и я не понимаю, почему я должен стоять! Я — магистр! Какого ахога я должен стоять перед хозяйкой какого-то Господом забытого куска земли, промерзлого, полупустого, враждебного всему человеческому?! Укроти свой пыл, погонщица диких баб, пока я не укоротил тебя сам на длину одной головы!
Дурная кровь прилила к его лицу, проявив темные дорожки вен, губы и кожа вокруг глаз почернели, а руки волшебника сжались на древке посоха.
— Не обращай внимания, госпожа, с цивилами [51] такое случается. Они подвержены злобе и ненависти и могут становиться вот такими, как этот юнец, копят в себе, копят, а потом весь этот гной прорывается наружу потоком грязных слов и злых деяний. Сейчас отхлынет, и он снова превратится в учтивую тряпку.
— Не зли меня, старуха, а не то я твою древнюю тушку на раз выпотрошу, кожу вывешу сушиться, а все остальное скормлю собакам!
51
Цивилизованные маги, воспринимающие магию как науку и пользующиеся приемами ее жесткого контроля.
Приступ закончился так же внезапно, как начался, и Тобиус приложил ладонь к вспотевшему лбу.
— Он
— Теперь да.
— Тогда не будем медлить. — Величественная дева-воительница поднялась с трона. — Ликуй, герой, ты вскоре получишь свою награду!
— Какую еще…
— Награду, обещанную тому, кто одолеет чудовище! Ты единственный, кто выжил, увы!
— Но… я действовал безвозмездно, как и было оговорено!
— Орза, он что, совсем ничего не понимает?
— Похоже на то.
— Объясни ему. — Конани со вздохом плюхнулась обратно и стала скучающе накручивать рыжие локоны на палец, смотря куда-то в сторону.
— Несколько лет назад, — старуха подползла к Тобиусу, — чудовище впервые напало на наши западные поселения. Мы многих потеряли, пытаясь убить его. Я не смогла этого сделать. Положение было печальным, но прозорливый и острый ум даже из такого может извлечь пользу. Мы решили, что тварь послужит нам. По сложившейся традиции к конани постоянно сватались женихи с Черепа Дракона и Рога Дракона. Это было очень утомительно и совсем нежелательно. Просто так отказывать им конани тоже не имела права, и мы решили…
— Скармливать женихов чудовищу под предлогом совершения подвига, пока у них не пропадет охота, я уже понял.
— Или же пока не найдется кто-то достаточно сильный, кто избавит Ору от этого проклятия. Мы думали, что этим «кем-то» станет Балахас Ердевинд или, на худой конец, Монго Бусхенглаф. Оба великие воители и славные герои…
— И вам не стыдно? Вы убивали невинных людей, чтобы…
— Ой, да заткнись ты, дурак, — ухмыльнулась старуха, — большинство из этих «невинных» были отъявленными головорезами, убийцами, преступниками и авантюристами. Думаю, на юге лишь порадовались тому, что эти отбросы не вернутся обратно. Другое дело Монго и Балахас, у них осталось много влиятельной родни.
Тобиус скрипнул зубами и подумал, что стоило бы рассказать этим дурным бабам, что за тварь заползала в эти стены и кто мог стать новым конаном Оры. Зло притягивает зло, каждый злой поступок должен быть наказан, и возможно, кромараг, надевший корону, — это как раз то, чего они заслуживали…
— Но так вышло, что героем оказался ты, о тщедушный южный волшебник!
— Я не…
— Недостоин! Да! К сожалению! Однако, заняв место конана, ты закроешь его ото всех прочих соискателей, которых станет больше теперь, когда монстр мертв! Ты — маг, это послужит весомым аргументом к твоему новому статусу! Таким образом, обещания будут соблюдены, и нам не придется терпеть скорого наплыва родственничков какого-нибудь жениха, которые попытаются установить в Карденвиге свои правила! Довольно! Я служила трем конани, и каждый раз после свадьбы сюда являлись наглые надменные мужчины с Эриге или Стигги, которые мнили, что вправе на что-то влиять! Это Ора! Это царство женщин!..
— Я этого не сделаю.
Старуха, набравшая было воздуха в грудь, чтобы возвестить еще что-нибудь столь же громкое, осеклась.
— Что это значит?
— Я — волшебник Академии Ривена. Мы не заводим семей. Мы не вступаем в браки.
— Глупец, — с презрением выплюнула Йофрид, — ты думаешь, мне нужен такой муж, как ты?! Брак будет простой формальностью! Закрой своим именем место конана и убирайся куда глаза глядят!
— Нет!
Ее густые брови поднялись на гладкий лоб, не испорченный морщинами раздумий.