Драконов не кормить
Шрифт:
Пение – его вторая магическая способность, его личный «Цхе-Тах»?
Тяжело взмахивая крыльями, едва ли понимая, что продолжает висеть в воздухе, Илидор присматривался к этой мысли. Странной она была, сказочной.
Золотой дракон вовсе не хотел поверить в странную сказочность, а потом обнаружить, что ошибся, потому медленно, спокойно осмысливал каждый случай, который можно было принять как доказательство, и пытался найти ему другие объяснения.
Если он может вложить в головы эльфам и драконам собственные мысли – разве Хшссторга, поняв это, не должна была в тот же миг натолкать тряпок Илидору в пасть и сбросить его в пропасть поглубже?
Если он способен
А он может сделать так, чтобы с крыши замка сиганул Ахнир Талай?
Или если, думал золотой дракон, если пением он сделает так, чтобы Даарнейрии стало совсем-совсем не интересно с Рратаном, а очень интересно в развилке дерева бубинга с Илидором?
Сделав глубокий вдох, он решительно и невежливо вытолкал Даарнейрию взашей из своей головы.
Встряхнулся, хлопнул крыльями, разгоняя кровь, полетел к северным холмам Айялы. Глубоко дышал и старался сделаться таким же спокойным и безмятежным, как бесконечное небо, качавшее его в ладонях.
А он может заставить эльфов открыть ворота Донкернаса?.. Нет, это ничего не изменит. А вот если заставить их… не отказаться от Слова, взятого у драконов – отказаться от него нельзя, но если убедить эльфов никогда и ничего не желать от драконов «для блага Донкернаса и эльфского рода» – тогда драконы смогут перестать быть в Эльфиладоне…
Но как убедить в этом каждого эльфа Донкернасского домена и каждого эльфа других доменов – тот ещё вопрос. В Эльфиладоне, наверное, сотни тысяч жителей!
Тут мысль Илидора захлебнулась, ударилась о черепную крышку и рухнула без сил.
Вместо неё вернулась самая первая мысль, не восторженно-ребяческая, а холодно-змейская: если бы золотой дракон был на такое способен, и Хшссторга это поняла – она бы никогда, никогда-никогдашеньки не выпустила его из виду даже на миг, а вернее всего – попыталась бы как можно скорее избавиться от Илидора. Даже если бы для этого пришлось привлечь эльфов, ибо такой дракон, которого только что навоображал тут Илидор, – угроза для мира, и старейшей ли драконице этого не понимать. И старейшей ли драконице просто пялиться на него и ожидать, чем же это закончится.
Хшссторга не испугалась тогда, в машинной. Она сказала «Очень интересно», а не «О камень, скорее уберите от меня эту тварь!».
Илидор просто придумал сейчас невероятную способность, а на самом деле ничего такого он не может делать, припадки доброты Ахнира и всё прочее – не более чем совпадения, а «очень интересно» Хшссторге было нечто иное – к примеру, как золотой дракон умудрился посреди полного ничего загреметь в машинную.
Избившись о собственные возражения до полного обессиливания, Илидор стал спускаться, облетел напоследок по широкому кругу северные и восточные холмы Айялы, по рассеянности подошёл слишком близко к замку, и на него тут же уставились копьеметалки. Дракон забрал в сторону, приземлился на высохшую траву подальше от остальных драконов. Большинство уже сменило ипостаси на человеческие.
Хватит пререкаться с самим собой, решительно припечатал золотой дракон. Нужно спокойно проверить, на что он на самом деле способен.
Для начала, к примеру, можно посмотреть, сумеет ли Илидор убедить Арромееварда поговорить с ним.
* * *
Потребовалось не так много. Дождливый день (слышащие воду в такие дни делались чуточку рассеянными), лакомство (корешок бубинга, облепленный жуками-крылатками, –
То ли дождь, то ли песня, то ли хрустящие жуки-крылатки настроили Арромееварда на мирный лад. Собственно, он и до прихода Илидора что-то бубнил себе под нос и, можно сказать, обрадовался нежданному слушателю, насколько Арромеевард вообще мог радоваться чему бы то ни было.
Стражие, разумеется, наворчали на золотого дракона, которому отчего-то неймётся, и оставили дверь приоткрытой. Арромеевард в любой миг мог выйти из состояния ностальгического созерцания и метнуться в любое другое из возможных состояний, которых у этого старейшего не так много – в основном разные вариации гнева, от лёгкого раздражения до неуёмной тяги к разрушению всего, не успевшего увернуться.
Но пока он говорил.
– Маллон-Аррай, – старейший произнёс название континента со значением.
Золотой дракон сидел, опершись спиной о стену, одна нога согнута, рука лежит на колене и чуть покачивается, словно отбивая ритм. Камера Арромееварда не изменилась с тех пор, как Илидор был драконышем, и у него были связаны не самые добрые воспоминания с этим местом, так что он слегка нервничал.
– Кто дал название континенту? Вот скажи: оно похоже на эльфское или людское?
– Не похоже, – послушно согласился Илидор. – Его так назвали гномы?
Ну а кто ещё-то, если не люди и не эльфы? Заморские кедийцы?
За дверью презрительно фыркнул стражий эльф.
– Не-ет, – Арромеевард довольно прищурился. – Гномы впервые вылезли из-под земли всего несколько сотен лет назад, когда континент был уже давно заселён и даже несколько раз поделён. Гномские названия не похожи на это – какой кочерги, бестолковый дракон, ведь ты должен был слышать названия гномских городов, которые мы уничтожили во время войны? Вулбен, Ардинг, Масдулаг, А-Рао… А последний город гномов зовётся Гимблом, – старейший выплюнул это слово, как попавший в еду ноготь, и взгляд его подёрнулся патиной, голова качнулась туда-сюда, а слова он стал выталкивать из горла медленней, как капли из подмерзающего источника: – Да-а, именно Гимблом правил тогда король Ёрт, принявший наше Слово. Меня греет мысль о том, что к этому времени Ёрт давно уже сдох и был отдан горячей лаве подземий.
Арромеевард умолк, погрузившись в свои думы, а Илидор с удивлением понял, что низкий голос старейшего убаюкивает его. Даже странно – Илидор только пришёл сюда и отнюдь не ощущал себя в безопасности! Золотой дракон помотал головой.
– Подумать только, – раздумчиво проговорил старейший. – Ёрт был такой ничтожно маленький гном, кривоногий и плюгавый, как замшелый валун, а сколько важности выпало на его долю. Какая роль досталась ему в истории Такарона… Почему? Или зачем? Ведь наше поражение не было заслугой Гимбла, нас измотали далеко за его пределами, и гимблские гномы просто поймали плоды победы своих сородичей – ты понимаешь, тех самых своих сородичей, чьи города мы уничтожили, продвигаясь на юг. Я без большого труда мог бы поднять Ёрта в воздух, обхватив за бока, да, поднять в воздух и сбросить в озеро лавы. Потомков этой ничтожной вши, небось, до сих пор почитают в Гимбле как драконоборцев, если только власть там не сменилась…