Драконова магия [Операция «Поиск во времени». Драконова магия]
Шрифт:
И нет лекарства, чтобы излечиться от ненависти, и он горячо ненавидел тех, кто схватил его, но не убил в Напате, и купившего его торговца, и тех, кто столпились сейчас вокруг него. Может, он ещё и не носит на щеках шрамы львиных когтей, однако он сражался, защищая себя, пока не осталось стрел и египтяне не захватили его, египтяне, которые ненавидели всех нубийцев с тех пор, как Пианхей показал, что они лишь тень воинов, и захватил их трон.
И нубийцы удерживали этот трон, пока наконец через поколение весы Судьбы не качнулись в другую сторону, и фараон Танветамани был изгнан на юг, но не египтянами! Нет, его изгнало войско ассирийцев. В этот
Но они обнаружили, что люди Напаты, или Мерое, не лёгкая добыча. Губы Шеркарера обнажили зубы в молчаливой ухмылке. Да, они сполна заплатили за опустошение города. Однако эти воспоминания не успокаивали сейчас его сердце: он не был среди тех, кому удалось отступить дальше на юг, в сердце страны Мерое.
У него теперь нет ни лука, ни меча, висящего на перевязи через плечо, готового взлететь для удара, ни топора в руке. Он, как и остальные на пристани, был одет в одну лишь набедренную повязку, занимаясь погрузкой тяжёлого груза на корабль, который прибыл по реке ещё на заре. Этот груз… Шеркарер вздрогнул.
Он знал диких охотников с болот к югу от Мерое. Знал ещё с тех времён, когда малышом бегал во дворе матери и слышал странные истории о них, не так ли? Ибо его матерью была Барбара, Принцесса Мерое, внучка Кандасы, Королевы-матери. В её дворе собирались все, кто приходил и уходил в дальние края, так что она могла слушать их рассказы и докладывать об этом в Напату.
В те дни купцы из караванов, следовавших к портам в заливе, и люди с юга, где водилось много странных и почти невероятных существ, охотно рассказывали свои истории, и писари записывали их. Вот так охотники из болот и рассказали о демоне-чудовище с болот, пока наконец Кандаса не издала приказ, чтобы эту тварь изловили и доставили к ней, чтобы она смогла предложить её Апедемеку. И фараон Асоплета, её сын милостью великого бога Амона, поставил свою печать под этим приказом.
Когда раздаётся Великий Голос, люди повинуются. Но понадобилось целый год и ещё двадцать дней. Люди умирали столь ужасной смертью, что выжившие говорили об этом только шёпотом, бросая при этом косые взгляды по сторонам. Наконец ло был доставлен в клетке в Мерое. И те, кто видел его, понимали, что он не может быть ничем иным, кроме как демоном: его облик не походил ни на какого обычного животного. И всё же его поймали в ловушку люди, посадили в клетку и отправили на север. Так что разве можно сомневаться в мужестве нубийцев?
Шеркарер, глядя сейчас на эту клетку, поставленную на повозку и завешенную циновкой, спросил себя, о чём бы подумали те, кто находятся вокруг него, если бы эта циновка вокруг клетки внезапно упала, и они увидели, какого рода тварь они перевозят. Ему очень хотелось, чтобы это случилось: он не сомневался, что тогда все люди поблизости пустятся в бега.
Он снова унёсся мыслями в прошлое, ко дням, проведённым при королевском дворе, до того, как он стал рабом. Он хорошо помнил, как ло был отправлен из Мерое во дворец Кандасы в Напате. И Шеркарер отправился вместе с отрядом, охранявшем тварь. Его мать хотела таким образом привлечь к нему внимание Великой, чтобы сделать первый шаг на пути к будущему успеху. Он понравился Кандасе, а вот ло — нет: она сразу же, едва взглянув на тварь, отдала приказ накрыть клетку циновкой и увезти её в обитель Апедемека. Однако жрецы там не убили ло, а бережно ухаживали за ним, планируя принести
После падения Напаты, конца которого он не запомнил, Шеркарер обнаружил, что он — часть захваченной добычи, наряду с ло. Почему чудовище не убили, он не знал. Эта тварь оказалась дурным предзнаменованием — достаточно было посмотреть, что случилось с Напатой после того, как её доставили в этот город, и как мучаются рождённые в нём. Шеркарер стал пленником, а остальные, как считал он, погибли. И снова Шеркарер зарычал.
И ло, и Шеркарера купил один торговец по имени Ча-паз, и теперь они оба находятся в городе людей с белой кожей и крокодильей душой. Что если богу-льву Апедемеку настолько не понравилось это чудовище, что он сам устроил нападение на свой народ, чтобы это помогло избавить храм от него?
А если так, не пало ли на Шеркарера проклятие, потому что он помогал доставить это чудовище в Напату? Но ведь он всё-таки действовал по приказам, и это были приказы Величайшей, Дочери Апедемека, Львицы Земли.
Его губы тихо зашевелились, хотя он не произносил вслух молитву, которую слышат каждое утро при восходе солнца:
«О, Апедемек, Напаты властитель, Лев Юга, великий, могучий и сильный. О прекрасный Бог, для нубийцев ты — Самый лучший защитник, И ни Небе, ни на Земле ты не будешь лишнем».— Эй ты, чёрный, вниз!
Всегда готовый к удару бич хлестнул по плечам Шеркарера, возвращая его к безрадостному настоящему. Рабы, которые тянули завешенную циновкой клетку с ло, лежали лицом вниз на пристани. Другие, рождённые свободными, упали на колени, скрестив руки на груди и склонив головы.
Послышался звук рожков. Приближалась какая-то процессия.
Бич болезненно ударил по плечам Шеркарера.
— Вниз, раб. Не тебе смотреть на Казначея Великого Повелителя!
Шеркарер опустился на колени. Иначе его бы избили до потери сознания, что он уже познал, когда захватившие его люди в первый раз показали ему свою волю.
У крестьян была поговорка: крыса не может обращаться к коту ни по какому делу. Однако верно также и то, что даже хотя луна и движется очень медленно, она всё же пересечёт небо. Тот, кто сегодня держит в руках кнут, завтра может тщетно шарить пальцами в поисках кнутовища.
Он встанет на колени, однако им не заставить его опустить тело на кирпичи, как эти изнурённые от тяжкого труда рабы. И, наверное, они не решились наказывать его в присутствии повелителя: больше ударов кнута не последовало.
Во время этого долгого путешествия из Напаты нубиец уже неплохо узнал новый для него язык, чтобы понимать большую часть того, что ему говорили. Однако быстрая речь произносимых нараспев слов, которую он сейчас слышал, оказалась для него ничего не значащей болтовнёй. Сначала твёрдой походкой подошли стражники, одетые в чешуйчатые доспехи, и их длинные вьющиеся бороды как бы образовывали на груди ещё один нагрудник.
Вслед за ними приблизилась колесница с возницей и пассажиром в сопровождении молодых людей в роскошных одеждах, которые шагали пешком сбоку от неё. Шеркарер искоса бросил взгляд на колесницу: он всё же склонил свою голову. Человека, ехавшего в колеснице, обмахивали двумя опахалами из перьев.