Драконовы кончары (Smocze koncerze) (KG)
Шрифт:
– Так он выступал, так что моим людям пришлось слегка его поколотить. Сейчас едет связанный в обозе, но что касается освобождения, можно будет подумать, - легко согласился гетман. – Ну а девица получит богатые платья, драгоценности и красивого коня. На приданое хватит.
Йитка шевельнулась и надула губы, но разумно ничего не сказала.
– Дорота, ты же не собираешься… - возмутился пан Михал.
– Собираюсь! – прошипела та и гневно поглядела на ротмистра. – И никто не станет мне указывать, что мне делать, хорошо это или плохо! Надоело мне выслуживаться перед глупцами и слушать мужчин. Благодаря
Михал Пиотровский долго глядел на нее. Заскрежетал зубами, но быстро взял себя в руки и склонил голову. При этом он невыразительно буркнул, что согласен.
– Замечательно! Ваши клятвы я приму, вот только, простите, их одних мне будет недостаточно. – Пац вновь усмехнулся. – Вас я выпущу, в лагерь Яблоновского вы вернетесь уже в качестве моих людей, но мне нужны гарантии. Так что девушку и гусара я оставлю себе. Если окажется, что вы нарушили слово, оба умрут в страшных мучениях. Это ведь честное предложение, правда?
Пан Михал снова засопел от злости, но Дорота успокоила его взглядом. Ротмистр узнал женщину уже настолько хорошо, чтобы прочитать в умных зеленых глазах аль-хакимы молчаливое предостережение. Он не был уверен, что конкретно желает сказать ему женщина, но пришел к выводу, что она все же умнее его, и решил ей довериться. Пиотровский положил правую руку на грудь и начал читать текст присяги, выкладывая на чашу весов собственную честь и бессмертную душу.
Каир
18 шабана 1088 года хиджры
Ясмина-Мустафа терпеть не мог летать на топорных транспортниках, созданных из поспешно произведенных материалов. Мало того, что гравитоновые двигатели выли и жужжали с частотой, от которой у его людского "я" начинали болеть зубы, так боковая дверь была из обычной стали, что не давало возможности выглядывать наружу. Помимо того, летательный аппарат не был снабжен и обеспечивающим комфорт кондиционером. Это была, попросту, угловатая коробка с боковыми двигателями, с расположенным в задней части производителем плазмы и силовыми конденсаторами. В носу располагалась кабина пилотов, которые управляли механизмом, глядя через узенькие окна, сделанные из обычного стекла, разве что закаленного. Трясло эту жестяную коробку немилосердно, и еще в ней было сложно летать по причине жары.
Во всяком случае, оперативный офицер демиурга обладал привилегией лететь в насчитывающем шесть машин штурмовом ключе, где на каждом борту находилось не больше десятка участников вторжения в боевых панцирях и вооруженных короткоствольным энергетическим оружием. Уж лучше так, чем лететь в оставшихся двенадцати машинах, что спешили за штурмовым отрядом сзади. В них летели паукообразные хирурги со снаряжением и несколько инженеров. Отвратительные создания клубились в них, и от самой мысль, что нужно было сидеть рядом с ними, Мустафу
В конце концов, он потребовал, чтобы, вопреки уставу, инженеры раздвинули одни двери. Он даже облегченно охнул, когда те выполнили приказ. В мрачный интерьер, помимо света, ворвался прохладный, пахнущий морем ветер. Внизу, в сотне метрах ниже, величественно перемещались бесконечные массы морской воды. Машины летели на юг, оставив далеко за собой греческие острова. Перелет из Стамбула в Африку должен был продолжаться не более четырех часов, так что в любой момент на горизонте могла показаться суша.
Кара Мустафа подошел к приоткрытым дверям и поглядел прямо перед собой. Штурмовики летели в треугольном ключе, вершиной которого была машина, руководимая Ясминой-Лисецким. Это как раз Ясмина командовала походом, который представлял собой очередной этап вторжения. Мультиличность уже хорошо укоренилась в реальности и теперь приняла решение о распространении. В очередном заранее выбранном городе должен был быть создан биопроцессор, чтобы создать последующий мощный сервер материализованной информации. Он будет представлять собой развитие виртуальной среды, в которой существовала Мультиличность, обеспечивая ей жизненное пространство и возможности развития. Отдельные ее составные бытия пожелали для себя телесности в этом мире. Роль армии вторжения заключалась в обеспечении территории и создании соответствующих условий для материализации.
Каир, вспомогательный город османской империи, предложил сам Ясмина-Мустафа. Метрополия была громадной, отдельные разведывательные корабли, пролетавшие над нею, докладывали про образующиеся существенные людские группировки. Мустафа подозревал, что сюда уже прибыли офицеры султана и спешно организовывали мобилизацию. Они хотели перебросить через море отряды мамелюков и орды рабов, чтобы с их помощью ударить на Стамбул. Но вместо этого солдаты станут пищей паукообразных хирургов, тела их – строительным материалом для очередного биопроцессора.
Ясмина-Лисецкий настаивал, чтобы сначала атаковать Рим, а затем ударить на Вену. Он твердил, что самое время разбить мощные группировки в Европе, но демиург пришел к выводу, что Ясмина подчиняется желаниям своей человеческой половины. Давний священник мечтал об Апостольской Столице, возможно, при случае завоевания он мечтал объявить себя римским папой? Или – сразу уже – новым Сыном Божьим? Во всяком случае, Мультиличность приняла решение создать опорный пункт в Африке, а уже потом, по очереди, на других континентах.
– Есть! – обрадовался Мустафа, увидав береговую линию и заметные возле нее белые паруса судов имперского флота, а так же черные и серые паруса пиратских галер, действующих под турецкой эгидой.
Ясмина-Лисецкий, похоже, тоже обрадовался грядущей битве, а точнее – охоте, поскольку его штурмовик ускорился и начал снижаться. Змеюка хотела ударить в ничего не подозревающий город с небольшой высоты – наверняка, чтобы радоваться виду крови и умирающих или же, чтобы вместе с членами штурмового отряда ворваться в толпу и убивать, убивать, убивать… Мустафа только этого и ждал. Уже несколько недель он не спускал с Ясины-Лисецкого глаз, и вот сегодня появлялся замечательный шанс поблагодарить отвратительную гадину за все унижения и боль нанесенные ему лично.