Драконовы сны
Шрифт:
Дротик перебил нить!
Тил, торжествуя, обернулся к девушке.
— Я попал, — сказал он ей, еще не веря в свою удачу. — Пять талеров мои!
— Постой, постой! — цветной парнишка выскочил вперед. — Какие талеры? По уговору надо было в яблоко попасть! Нитка не считается! Так, горожане? Так?
«Еще чего! — загомонил народ. — Наобещал, а теперь на попятную?»
— Жулик!
— Фигляр!
— Сам попробуй попади!
— Гони деньгу, плясун канатный! Нечего мальца дурачить!
Парень растерялся и метнулся за кулисы. Через минуту оттуда выглянул силач, уже набросивший на плечи теплый стеганый
— Отдай деньги, Арни, — вдруг сказала она.
— Он не попал в яблоко, — возразил тот. — Олле сказал…
— Олле — дурак и жадина, — выругалась та, шагнула к занавесу и подобрала дротик. — Ты не понимаешь. Он целился в нитку. Отдай ему деньги.
Тот помедлил, затем полез в кошель.
— Держи.
В подставленную Телли ладонь легли пять кругляшей серебра. Телли почувствовал, как губы его против воли растягивает глупая улыбка. Он поднял взгляд на девушку.
— Спасибо.
— Не стоит, — отмахнулась та. Прищуренные, цвета кожуры спелого ореха глаза ее смерили Телли внимательным взглядом. — Ты здешний?
— Нет. Вернее — да… Хотя, на самом деле — нет.
— Хочешь поработать с нами? — Тил покачал головой. Девушка вздохнула: — Ну ладно. Все же заходи как-нибудь еще. Поговорим.
— Я… может быть. Потом.
Толпа к этому времени уже потеряла к Телли интерес; парнишка на канате затеял новую потеху.
— А кто мне даст один башмак? — взобравшись наверх, подзадоривал он зрителей. Поверх цветастого трико он зачем-то напялил широкий холщовый фартук. — Эй, вы, внизу, а ну-ка дайте мне по башмаку! Спорю, что заставлю их плясать на канате вместе со мной!
— На что спорим? — азартно выкрикнули снизу.
— А хотя б на медяк! Ну? Э! Э! Не все сразу! Эй, Вилли, собери у них монетки.
Вилли отложил свою лютню и с шапкой пошел по рядам. Снизу вверх полетели башмаки. Олле ловко их ловил и складывал себе в подол. Когда их набралось десятка полтора, он дал понять, что хватит, ловкими скользящими шагами выбежал на канат и стал приплясывать на нем, рукой придерживая фартук с башмаками.
— Ха! — вскричал он. — Видите? Вот я пляшу, и ваши башмаки — тоже!
«Вранье!» — закричали в толпе. — «Надувательство!», «Деньги назад!»
— Какое надувательство? — с притворным удивлением заявил тот. — Я ж не обещал, что башмаки запляшут сами по себе! Я сказал, что они будут плясать на канате вместе со мной!
Кто-то засмеялся, кто-то засвистел. Публика, конечно, понимала, что ее одурачили, но также понимала, что и Олле по-своему прав, да и связываться с циркачами, средь которых был такой силач, как Арни, не хотелось никому. Плясун меж тем принялся швырять башмаки по одному обратно, и в толпе началась давка. Казалось, это веселило циркача еще больше.
— Хотели потеху? Получайте! Эй, толстый, держи свой башмак!
— Это не мой! — выкрикнул какой-то горожанин, стоя на одной ноге и потрясая зажатым в кулаке грязным башмаком.
— Ах, ошибочка вышла… Сейчас. Оп! Ой, извините, не хотел… Следующий!
Толпа обступила один из столбов, меж которыми был натянут канат, и принялась его раскачивать. Олле оступился
— Побьют, — девушка из-под ладони наблюдала за проделками канатоходца. — Как есть побьют. Ах, Олле, Олле… К такой бы ловкости хоть чуточку ума! Арни, ну сделай же что-нибудь!
Проказника Олле тем временем уже стащили с каната и теперь лупили чем попало, из людской кучи доносилось разноголосое ойканье. Арнольд как медведь влез в самую гущу драки, раздавая оплеухи направо и налево, и вскоре показался вновь, таща канатоходца за шкирку, как котенка. Толпа разразилась хохотом, свистом и веселой бранью.
— В другой раз свою веревку над озером натяните, — посоветовал Телли. — Этот все равно не упадет, а толпе не подобраться. А упадет, так невелика беда.
Арнольд посмотрел на него с интересом. Потер ладонью подбородок и посмотрел вверх, на перекошенную, всю в грязи и синяках физиономию Олле, которого он все еще держал на весу.
— Не так глупо, как кажется, — он встряхнул канатоходца. — Слышишь, а?
— Да слышу, слышу! — извиваясь, пропыхтел тот. — Отпусти! Вот же черт… Нора! — взмолился он, — ну скажи ему, чтоб отпустил!
— Ладно уж… Иди.
Народ вокруг помоста веселился вовсю, Арни ловко поставил Олле на ноги и повернулся к Тилу. Смерил мальчишку взглядом с ног до головы, прищурился:
— Как тебя зовут?
Тот предпочел не лгать:
— Телли.
— Ты взаправду целился в нитку?
— Не знаю, — он пожал плечами. — Так получилось.
— Получилось? Хм… Сдается мне, что что-то тут не так. Ну, ладно, ступай. Будет охота — заходи.
Телли кивнул, спрыгнул с помоста, протолкался сквозь толпу и уже направился домой, да остановился, натолкнувшись на Румпеля. Тот расплылся в улыбке.
— Ну, Тил, ну здорово ты их! Угостишь пирожком с выигрыша?
Мгновение Тил колебался, но потом решил, что в честь такой удачи не грех и покутить на пару медяков.
— Пошли!
Пирогами дело не ограничилось — по дороге новоиспеченных приятелей занесло в овощной ряд, и удержаться от соблазна не было возможности — прилавки прогибались под тяжестью дешевых по осени фруктов. Сперва обоим захотелось груш, потом им попались на глаза медовые сливы, потом — янтарные грозди винограда, простые и китайские яблоки… Стосковавшийся по сладостям Тил, что называется «оторвался» и не заметил, как истратил полталера. Попутно Тил прикидывал, какие выгоды он мог бы поиметь с такого знакомства. Выходило, что пока никаких, зато в голову ему пришла одна мысль.
— Слышь, Макс, — он облизал липкие от винограда пальцы, — ты откуда знаешь, что в корчме произошло?
— А брат рассказал, — охотно пояснил Румпель. — Он там с Гиеной был и тоже жив остался, только вот сидеть теперь не может. Это… задницу обжег.
— Брат, говоришь?
— Ага. Матиас. А чего?
— Поговорить бы с ним.
— Ну, это можно устроить. Ты домой?
— Домой. Бывай, Макс.
— До скорого.
Румпель повернулся и направился к палатке, где толстый кукольник с огромной черной бородою, заткнутой за пояс, водил на нитках чудную длинноносую куклу. Телли долго смотрел ему вслед, потом обернулся к помосту. Представление меж тем продолжалось и Вилли вновь ударил по струнам: