Драконовы сны
Шрифт:
В глуши, во мраке заточенья,
Он ел вишневое варенье
И косточками в тех плевал,
Кто дверь темницы открывал!
Лютня тренькнула в последний раз, Вилли с достоинством поклонился, забросил ее за спину и, спрыгнув с бочки, деловито направился прочь.
— Эй, рифмач! — окликнули его. — А дальше-то чего?
Вилли обернулся на ходу и картинно развел руками:
— Не обессудьте, господа хорошие, а только больше нету. Как-нибудь в другой раз… Пошли, Тил, и так задержались.
— А кто задержал-то! — проворчал тот. — Ишь, распелся… певчий дрозд.
— Певчий дрозд? —
— О чем это ты?
— Поэту нужно звучное имя, чтобы помнили. Вальтер фон дер Фогельвейде, например, или…
— Да ну, слюнтяйство какое-то, — скривился Телли. — Все эти пташки, лютики-цветочки. Прозвище должно быть острое и чтобы в точку, как стрела, как удар копья.
— Удар копья… удар копья… — пробормотал Вильям и потер подбородок. — А что, ничего. Пожалуй. я над этим подумаю.
Они прошли еще немного, повернули раз, другой, и перед ними в полный рост встала Толстая Берта — широченная груда замшелого камня, некогда — сердце старой крепости.
Если верить Рудольфу.
— Эй, постойте!
Телли вздрогнул от окрика и невольно втянул голову в плечи. Вильям недоуменно заоглядывался.
— Тил, погоди… — кричавший поравнялся с ними и Телли с облегчением признал в нем Румпеля.
— А, Ру… э-э… здорово, Макс.
— Здорово, Тил, — Щербатый перешел на шаг. — А я смотрю — ты или не ты, а потом смотрю — вроде, ты, только волосы покрасил… Ты что тут делаешь?
Телли мысленно выругался. Если Румпель увяжется за ними, оделаться от него будет почти невозможно. Врать, однако, не хотелось, оставалось только надеяться, что слухи о его похождениях до Макса еще не дошли.
— Башню посмотреть хотели, — буркнул он.
— Берту? — Макс посмотрел на возвышавшуюся перед ним громадину и почесал нос. — На хрена?
— Ну… — Тил замялся. — Просто посмотреть.
— А че там смотреть-то?
— Да я ж тут не был никогда, а ты сам зазывал…
Макс покосился на Вильяма и понизил голос:
— Слышь, а этот с тобой?
— Угу.
В разговоре возникла неловкая пауза.
— Пойти, что ли, с вами? — задумчиво проговорил Макс.
— Да мы уж сами как-нибудь…
— Да ну, еще заблудитесь, — хихикнул тот и махнул рукой: — Идемте!
Телли не нашелся, что на это возразить, и лишь кивнул в ответ, после чего все трое направились к башне.
Даже сейчас, спустя столько лет, старая башня внушала невольное уважение. Это было огромное круглое строение, почти одинаковое по ширине и высоте, с плоской вершиной и мощным талусом. * По краю башенной площадки шли широкие зубцы, спускавшиеся вниз на клин едва ли не до середины башни, часть из них была побита и разрушена. Везде виднелись прорези бойниц, а в направлении на юг зиял полукруглый провал входа. Ведущая к нему вдоль стены узкая лестница заметно отличалась от самой башни цветом камня и аккуратностью кладки. Похоже было, что Толстую Берту и впрямь воздвигли для круговой обороны и только после приспособили под городскую башню. Дома к ней подступали едва ли не вплотную, но башня, возведенная на круглом холме, нисколько не терялась среди них, наоборот — стояла гордо и величественно. Поражали размеры каменных блоков — иной был больше взрослого человека, стены возле входа достигали в толщину пяти локтей. Нижний ярус был заполнен камнем, далее вздымалась сложная система лиственничных балок и распорок, потемневших от времени и местами обгоревших. Стражу здесь не выставляли — поскольку в башне не
7
Талус — элемент средневековой замковой архитектуры, утолщение кнаружи в основании стены или башни.
— Это самая большая башня в Лиссе, — похвастался Макс. — Больше даже Вавилонской.
— Не хотел бы я тут оказаться во время осады, — задумчиво проговорил Телли, оглядываясь. — Если эти деревяшки загорятся, испечешься не хуже поросенка в печке.
— Камень в старину был дорог, — сказал Вильям и постучал по балке. — Дерево размачивали, пропитывали особым составом… Видишь? Обугливается, но не горит. А сквозь такую стену попробуй пробейся. Разве только греческим огнем.
— А это что?
— Такая штука из земляного масла, серы и смолы.
Телли представил, как пылающая смесь стекает вниз по лестницам и балкам, и содрогнулся. Если судить по их забавам, веселые ребята были эти греки… Мелькнула мысль, не рассказать ли Максу о подземном ходе. Тил поразмыслил и решил пока об этом помолчать.
— А подвал тут есть? — спросил он вместо этого.
— Конечно! — оживился тот. — Но только там темно.
— Ну, это не беда.
Приятели достали припасенные загодя свечи и осторожно двинулись вниз.
Когда-то этот замковый донжон был рассчитан на долгую осаду — в обширных подвалах хранился провиант, а в центре был вырыт колодец, уходящий глубоко под холм. Еще не так давно окрестные жители брали из него воду, но вскоре водовозы снизили расценки, и колодец захирел. Цепь сняли и приспособили для других нужд, осталась только каменная горловина и установленный над нею барабан с тележным колесом. Телли наклонился над провалом и посветил свечой. Мрак был непрогляден, как разлитые чернила. Вильям нашарил под ногами камешек и бросил вниз. Тот долго падал, сухо щелкая о стены, покуда из глубин колодца не донесся еле слышный плеск.
Все трое переглянулись.
— Тут глубоко? — спросил поэт.
— Черт его знает… — Макс пожал плечами. — Я не лазил. Вот Отто, говорит, спускался по веревке до воды. Идемте лучше темницы посмотрим.
Шаг за шагом они осмотрели все помещения внизу. Их было восемнадцать — коридоры, комнаты, ниши, закутки и казематы всевозможных форм и размеров. Одни из них служили кладовыми, в других, должно быть, отдыхала стража, в третьих действительно содержали узников — там до сих пор торчали вмурованные в стену железные кольца. Если где-то были двери, их давно уже растащили. Цемент между камнями отсырел и крошился. Толстой Берты уже много лет, а может быть, веков, не касались ни каменщиков мастерок, ни плотницкое долото. По мере сил скрывая от Макса свои поиски, Телли и Вильям осмотрели стены там, куда смог дотянуться свет свечи, и наконец, все в паутине и в пыли, направились наверх. Макс уже выбрался и Вилли чуть замедлил шаг.
— Нет здесь подземного хода, — вздрагивая от холода, проговорил он шепотом. — Ни щели, ни камня приметного, ни железки. Никакой вообще зацепки.
— Может, стоит еще посмотреть? — неуверенно предложил Телли и покосился на свою свечу, сгоревшую почти до основания.
— Если б был, его давно уже нашли бы. Думаешь, мы первые здесь ходим? В колодце, разве что.
— Ну, это вряд ли, — Тил покачал головой. — Отто, вон, ведь лазил, ничего там не нашел.
— Отто и приврать мог.
Телли помолчал, обдумывая это, затем покачал головой: