Драконы на холмах

Серова Марина Сергеевна

Поэтому, подходя к подъезду, я с отвращением стала мысленно стряхивать с себя усталость. Правая рука опять заныла, вдруг обнаружилось, что ноги тоже мечтают поскорее передоверить рутинную работу по поддержанию моего бренного тела надежному другу человека — дивану. В общем, на подходе к дому полностью мобилизоваться я не смогла.

Вот так и ловят нашего брата.

Я уже приблизилась к подъезду, когда, на мое счастье, зажглась лампа у входной двери. Я замерла и тихо-тихо опустила занесенную было на ступеньку крыльца ногу.

Из-под

дверей подъезда выбивались и тут же рассеивались на ветру чуть желтоватые, прозрачные медленные струйки.

На улице слегка мело, и стаи снежинок смешивались с чужой и враждебной на их фоне желтизной.

Подвалов в моем доме нет, гореть там нечему: одни трубы, да и те — с водой. Если бы что-то задымило на первом этаже — повалило бы из окон.

Итак, это вряд ли пожар. Это, братцы мои, газовая атака.

Ну, и что прикажете делать в моем положении? Я владею айкидо и ниндзю-цу, бью по глазам и по нервам, стреляю из пяти-шести видов огнестрельного оружия. Но более всего меня привлекает самооборона с использованием подручных средств. Помню, инструктор рукопашного боя, учивший своему ремеслу курсантов училища внутренних войск, здоровенный, но удивительно быстрый и ловкий дядя Витя говаривал:

— Напали хулиганы в парке — ломай ветку и защищайся. Совершают покушение где-нибудь среди станков — кидайся в супротивников металлоизделиями. Зонтик в руках — бей зонтиком, отдыхаешь на пляже — песком в глаза!

Спасибо тебе за науку, дядя Витя. Благодаря твоим тренировкам со стулом я сегодня жива и здорова.

Но мне почему-то не верится, что где-то рядом случайно может обнаружиться противогаз.

Впрочем, меня ведь ждут! И наверняка сидят в подъезде, собираясь в ближайшее время подобрать и уволочь куда-то мое бесчувственное тело, свалившееся с раскрытым клювом прямо им под ноги.

Значит, очередные соискатели моего общества некими средствами индивидуальной защиты оснащены. Вот только отдадут ли они эти средства без боя? Собственно, я не настаиваю. Мне бы вас отсюда куда-нибудь выпроводить, а ваши «акваланги» можете забрать с собой.

Но как их выманить?..

Думай, голова, шапку куплю!

А чего тут думать? Раз хотят меня видеть — па-а-жалста.

Крадусь к дверям, рывком открываю их и ору в темноту, стараясь не наглотаться отравы:

— Эй, парни, я Таня Иванова, сегодня домой не пойду, не ждите!

Хлопаю дверью, подпрыгиваю — и оказываюсь на козырьке подъезда.

Люблю, люблю я иметь преимущество в высоте.

Расчет оправдался: раздается топот, потом — удар в дверь. Очередная парочка выскакивает на крыльцо и стягивает маски с физиономий.

— Где она?!

— Х… знает! Может, за угол?

— Да, ищи теперь!

В руках у «аквалангистов» — пистолеты. Это хорошо, теперь у меня перед вами, ребята, еще и преимущество в скорострельности. Но я не кровожадна. Валите отсюда — и не трону.

Увы, они не воспользовались моим милосердием:

— Пошли обратно. Вернется.

Нет,

ребята, вы-то уже никуда не вернетесь.

Эпитафией им стала глухая короткая очередь трофейного «узи».

Я прислушалась: не отзовется ли кто из подъезда? Нет, все тихо.

Я спрыгнула с козырька, распахнула двери подъезда и, пока рассеивался желтый туман, отволокла трупы в закуток между школьным забором и трансформаторной будкой.

Сегодня и вчера я уже отправила к праотцам, наверное, больше десятка людей. Но сейчас мой самоконтроль почти отказал.

Я была вынуждена стрелять первой.

Убивать — самое поганое занятие на свете. Я беру деньги даже не за риск… а за то, что для человека так же неестественно лишать жизни себе подобных, как естественно для всякой твари ДАВАТЬ жизнь.

Газ рассеялся, я спокойно поднялась на свой этаж и отперла квартиру.

Игоря не было.

Стояли на месте его башмаки, висела куртка, валялся в кресле свитер. У застеленной кровати в спальне скучали тапки, покрывало смутно повторяло очертания его тела.

Я развела руки в стороны и «прощупала» квартиру.

Игоря никто не похищал!

Но его нет.

Исаев, ну где же ты?!

Я мысленно назвала его по фамилии, как зовут некоторые жены своих мужей. Почему-то именно в этот миг я вдруг поняла, что он для меня уже не просто клиент.

И тут мои ноги подогнулись. Хорошо, что рядом случился верный диван.

В голове у меня затуманилось, глаза перестали что-либо видеть, а в ушах зазвучал тот же добрый и немного грустный голос, что и в недавнем сне:

«Когда приходит тот последний день, которому одинаково суждено прийти к бабочкам, бэймланджаи и людям, сокровище, которым ты однажды владел, не сможет дать утешения. Единственная радость, которая не умрет, — это та, которую нельзя купить. Ярчайший драгоценный камень во всей Галактике — бессмертная память о свободно данной и верно хранившейся истинной любви».

Кто это?

Но мне тут же стало наплевать, откуда взялись только что прозвучавшие у меня в голове слова. Захотелось перевернуться на живот и зарыдать в подушку, но я удержалась. Вспомнилось улыбающееся лицо Исаева, его чуть раскосые, словно у лисы, глаза. Я мысленно, не поднимая век, посмотрела ему в зрачки и увидела за ними накатывающие на берег океанские волны, потом услышала их шум, а потом в этот шум вплелась музыка.

Делай, что должен, и будь что будет, говаривал когда-то БГ. В чем-то он наверняка прав.

Вот и подсознание бережет меня. Почему-то ему, подсознанию, не хочется, чтобы я раскисала. Видимо, у меня еще есть сегодня дела.

Ба! Ведь меня ждет Чен!

Я села, зажгла светильник и увидела лежавшие на тумбочке кости.

С этим ниндзю-цу я совсем забросила нумерологию.

Итак: ехать к Чену или нет?

Берем, трясем, бросаем.

30, 18, 12.

«Вы преодолеете огромные препятствия, и судьба ваша и репутация будут на взлете».