Драконы никогда не спят (сборник)
Шрифт:
Знакомец, чьего имени она не знала, сидел теперь на ее обычном месте – за столом, покрытым скатертью. Капюшон его был откинут на спину; засохшие прядки волос торчали во все стороны, как иголки большого ежа. Доминика вошла – и остановилась в замешательстве.
Хозяин, которому уже доложили о неприятности с каретой, радушно поклонился. Мельком глянул на колдуна, крошащего хлеб за господским столом, подозвал служанку, что-то сказал ей на ухо, та умчалась – за еще одной скатертью, подумала Доминика.
Тем
Должок, в ужасе подумала Доминика. Он играет, как кошка с мышью, – все эти приезды, отъезды… А случайно ли треснула рессора – именно сегодня? Ни с того ни с сего?..
Чего он хочет от меня, подумала Доминика. Я ничем-ничем ему не обязана. Близятся теплые дни, я велела бы Ниже спрятать плащ в сундук. И он пролежал бы там до осени. А что случилось бы осенью – никто не знает; может быть, к тому времени мы нарвались бы на разбойников и плащ сделался бы их добычей. Или нас растерзали бы звери в лесу, и плащ так и сгнил бы вместе с прочими вещами под слоем опавших листьев…
Да что ему надо, подумала Доминика. Что есть у меня такого, что он пожелал бы сделать своим? Сундук с тряпками, поломанная карета… И ключ. Ключ!..
Она едва удержалась, чтобы тут же, при всех, не сжать ключ в ладони. Плотнее запахнула шаль на груди и двинулась к лестнице – в ее прежней комнате еще никого не поселили, стало быть, она получит возможность любоваться знакомым узором трещин на потолке…
Наверху горничная бранилась с Нижей. Доминика остановилась на пороге: матрас был выпотрошен, солома валялась по всей комнате, постельное белье грудой высилось в углу. Старательная девушка взялась за большую уборку, едва за постоялкой закрылась дверь…
Не слушая бранящихся служанок, Доминика повернулась и вышла. Спустилась вниз; в конце концов, почему она должна прятаться?
Близился обед. На кухне гремели посудой; зал понемногу наполнялся мастеровыми и лавочниками, становилось шумно и душно. Доминика сидела за столом, покрытым серой скатертью, а вокруг жевали, хлебали, стучали кулаками и ложками, болтали, смеялись чужие, неприятные люди. У одного лавочника был с собой сундучок, и Доминика, как ни старалась, не могла отвести взгляда от маленького замка в стальных петлях…
За спиной резко, бесцеремонно расхохотались сразу несколько голосов. Доминика с трудом сдержалась, чтобы не обернуться. То, что смех предназначался ей, сомнения не вызывало.
Загрохотала отодвигаемая от стола скамейка; из-за плеча Доминики выплыл и остановился напротив подмастерье лет пятнадцати, плечистый, как молотобоец, и красный, как девчонка. Уши, выглядывавшие из-под длинных светлых волос, алели рубинами; видимо, проспорил, обреченно подумала Доминика. Сейчас начнет дерзить – на радость публике… А Сыр на заднем дворе возится с каретой. Позвать
Парнишка вытер ладони о куртку, подошел к столу почти вплотную, наклонился над Доминикой, собираясь – но все еще не решаясь – произнести заранее придуманную речь. Открыл рот. Вдруг из красного сделался белым. Согнул колени. Исчез.
Сзади не смеялись.
Доминика повернула голову. Колдун сидел рядом, на лице его таяло выражение терпеливой брезгливости.
– Добрый день, – сказал колдун, встретившись с ней глазами. Пальцы его, секунду побарабанив по столу, нашли корочку хлеба и тут же принялись крошить. – Так и не уехали, госпожа?
– Рессора.
– А-а-а, – протянул колдун, поддевая ногтем одну особо удачную крошку. – Сочувствую…
Крошки под его пальцами выстраивались, образуя смутно знакомый символ; Доминика всматривалась, нахмурив брови.
– Может быть, мы могли бы немного погулять? – спросил колдун, не отрываясь от своего дела. – Здесь становится… шумно.
Доминика молчала. Колдун мельком взглянул на нее, смел крошки ладонью. Поднялся. Молча предложил ей руку.
Осторожно, кончиками пальцев, она оперлась о его локоть.
Нижа, по какой-то надобности оказавшаяся во дворе, уставилась на странную пару ошалелым взглядом яичницы-глазуньи. Доминика семенила, никак не в состоянии приладиться к широким шагам сопровождающего.
– Вы напрасно полагаете, что чем-то мне обязаны, – сказал колдун.
– Я вовсе так не… – запротестовала Доминика и осеклась. Получилось невежливо.
Колдун кивнул:
– Разумеется. Если бы я на ваших глазах шагнул, не зная дороги, в трясину… Вы предостерегли бы?
Доминика молчала, смутившись. Молчание затянулось.
– Вы видели того портного? – спросила она, пытаясь преодолеть неловкость.
– Да.
– И… что?
Колдун помолчал, прежде чем ответить.
– Ничего, – сказал наконец. – Вы правы: он ничего не знал.
И чуть заметно улыбнулся. Улыбка не понравилась Доминике.
– Зачем же было трудиться? – спросила она резковато. – Ездить, расспрашивать…
Колдун пожал плечами:
– Я человек свободный… Дорога – мой дом. Отчего не съездить?
И улыбнулся снова, на этот раз светлее.
– Почему вас так занимают мои дела?
– Нисколько не занимают. Я просто не люблю, когда направо и налево продают беспечным людям плащи-жизнесосы.
– Как… направо и налево?
– Это полемическое преувеличение.
Доминика нахмурилась:
– Значит, портной…
– Драгоценная госпожа, зачем вам тревожиться из-за пустяков? В любом случае, портной – дело прошлое.
– И… что вы с ним сделали?
– А что я должен был с ним сделать? – удивился колдун.
Доминика промолчала. Десять шагов… Двадцать шагов…