Драконы никогда не спят (сборник)
Шрифт:
– Остановитесь!
Он шел с востока. Труден был его путь, с пленником в деснице и огнем во взоре. Тем огнем, с каким в одиночку штурмуют небеса, бросают вызов армиям или, на худой конец, с голыми руками выходят на дракона. Позади шел великан, волоча за шиворот мерзкого старикашку, должно быть, злобного мага, обдиравшего барышень для переплетов своих некрофолиантов. А черный зверь нес в зубах стремя боевого коня.
Ристалище сковал ледяной холод.
Предчувствие подвига – оно, знаете ли, хуже зимней полыньи.
– Вот!
– Как это понимать? – брезгливо сморщился
– Говори! – велел Тюха пленнику.
И замурзанный, рыдающий горькими слезами пастушонок Аника раскаялся публично:
– Мамка! Не виноватый я! Это мамка!
Претенденты-женихи переглянулись. Они бы давно вытолкали нахала с поля взашей, избив древками копий, если бы не Гервасий с собакой. Очень большой Гервасий с очень большой собакой. В конце концов, не рыцарское это дело: чужие мятежи подавлять!
– Мамка! Это она! Овечек велела отогнать в Четный Ямб, там у ней хахаль… А Белку со Стрелкой топором порубила!
И кинула-а-а-а! – Упав на четвереньки, пастушонок кланялся, гулко ударяясь лбом о ристалище. – На лугу кинула! Нехай, мол, думают, что змеюка срыгнула!..
– А коровы? Буренки малокатахрезские?!
– И буренки! Мамка жаднючая! Сказала: гуляй, рванина! Змеюка все спишет!
– Мамка, значит?! – Король встал во весь рост. Рост был невелик, но, учитывая помост, впечатление произвелось изрядное. – Хахаль, значит?! А мельницу кто спалил? Скажете, тоже не дракон?!
В ответ Гервасий дал своей жертве пинка в тощий зад. Грянулся старикашка оземь и никем не оборотился. Лишь воззвал в тоске:
– Ваше это самое! Не велите казнить, велите миловать! Лучину я зажег… малую лучиночку, чтобы в погреб за винцом… А оно возьми и полыхни! Чуть не сгорел, Ваше это самое! Поимейте жалость! Ибо угнетен винопийством сверх меры…
– Ты кто такой, негодяй?
– Олекса я, В-в-ваше… Олекса, мельников кум. Отсыпался я на мельнице-то с перепою. В полночь встал: душа горит, хмельного просит! Я в погреб с лучинушкой, а оно возьми-займись! Ровно от молнии! Ну, мыслю, догорай, моя лучина, догорю с тобой и я! А потом смекнул: летел дракон, дыхнул с отрыжки… Ваше-разваше! Это самое… Отец народа! Кум бы меня за мельницу зубами загрыз!
Король повернулся к претендентам:
– Сэр Мельхиор! Драконоборец! А вы что скажете?
Пока престарелый сэр размышлял над ответом, к нему подбежала Муми Тролль. Собака положила стремя к ногам рыцаря и гавкнула басом. Сэр Мельхиор взглянул на стремя. Лицо старца просветлело, в глазах сверкнули лучики счастья.
– Вспомнил! Ей-богу, вспомнил! Еду через Гниловражье, смотрю из-под забрала: где дракон? Привстал на стременах, тут оно, левое, и отвались. Прянул я, значит, из седла… Дальше опять не помню. Крутенько там, ежели в полном доспехе по склону… Как и выполз-то, ума не приложу?!
– А дракон? Вы же сказали, что бились с драконом! – Я сказал? Не помню… Кажется, это вы сказали, Ваше Величество!
– Я?!
– Ну или кто-то другой. Вы должны помнить, кто именно. Все-таки помоложе меня будете. Кстати, – сэр Мельхиор обернулся к Тюхе, – сей юноша заслуживает награды. Кто, как не он, вернул память доблестному рыцарю
– Стремя, между прочим, денег стоит, – мимоходом заметил экономный барон фон Кайзеринг. – Таких честных юношей поискать. Кругом одни прощелыги. Молодой человек, вы не хотите пойти ко мне в оруженосцы? Жалованье не обещаю, но место хорошее…
Серджио Романтик навис над дочерью, поддержан с флангов королевой-матерью:
– Мария-Анна! Колечко! Ваше колечко с драконом! Извольте объясниться!
– Папенька! Маменька! Темень там, в пещерах! Страсть какая темень! Все ноженьки сбила, плутаючи…
– Дракон?
– Да темень, говорю… Ни зги! Поди разбери, кто над ухом сопит!
– Колечко?!
– Ручеек там, махонький… Я – напиться, а сбоку как зачавкают, как заплямкают! Страсти какие! Оно пыхтит, я упала, тут колечко в руку – прыг! Ой, чистая гоморра! Ужас! Бегу, плачу, гляжу – дырка… а из дырки – солнышко!..
– А дома зачем врала?! Про дракона?!
– Боя-а-а-а-лась…
– Чего?!
– Что вы, папенька, дурой дразниться станете…
– Дура!
– Вот! Вот вы и дразнитесь!..
Зареванная, с красными как свекла щеками, хлюпая носом и утираясь рукавом, Мария-Анна была невыразимо прекрасна. Тюха смотрел на принцессу не отрываясь. Под ложечкой пажа что-то странно ёкало. Зато король смотрел не на дочь, а на юного пажа. Долго смотрел. Удивительно долго. Будто впервые видел.
– Молодой человек, вы случаем не племянник Сигизмунда Тюхпена, потомка Гюйе-Тюхпенов по отцовской линии?
– Верфевладельца? – оживился барон фон Кайзерлинг. – У которого контрольный пай в «Турристанских верфях»? Юноша, вспомните, я предлагал вам место оруженосца!
Жестом король одернул зарвавшегося барона. И громко сказал, прежде чем спуститься с помоста:
– Сэр Мельхиор! Одолжите на минуту ваш славный меч! Тереза, родная моя, ты не против?
– Ну, если он племянник Сигизмунда… – задумчиво подняла бровь королева-мать. – Притом, кажется, единственный? Дорогой, поступай согласно велению сердца!
Вскоре над ристалищем прозвучало:
– Арчибальд Тюхпен! Преклоните колена!
Спустя три дня принцесса Мария-Анна обвенчалась в замковой часовне с сэром Арчибальдом, благородным рыцарем, спасшим деву от дракона.
Все были рады.
В первую очередь псарь Гервасий, оруженосец жениха, и Муми Тролль, которой на свадебном пиру достались лучшие косточки.
Турнир в Блезуа
(рассказ)
Из архива «Сопредельного Вестника», выпуски V–VI за Год Сизого Грифона, рубрика «Светская хроника». Опубликовано под псевдонимом «Этьен Хурделица» (предположительно Агафон Красавец), в адаптированном для юношества варианте. Финал «Турнира…», сожженый автором и не предназначенный к публикации, был восстановлен Горацием Цукром, мэтром-верстальером II категории, по остаточным творческим дуновениям. Сигнальные экземпляры переданы Гувальду Мотлоху, верховному архивариусу Надзора Семерых, для очной ставки