Драконы ночи
Шрифт:
Катя и Анфиса выбрали детский сад. Однако, когда они направились из двора к улице Космонавтов, путь им преградила целая толпа: пенсионерки, старик, дворник, молодая мать с коляской и все тот же Валька-предатель на велосипеде.
– Вам, гражданки, чего тут у нас надобно? – подозрительно осведомился дедок. – Когой-то вы у нас тут разыскиваете?
– Про девчонок меня спрашивали, про малышей, – ввернул мальчишка. – Хотят вроде фотографировать.
– Мы ищем девочку примерно пяти лет, – начала заново объяснять Катя.
– Ищут
– Но мы просто попросили мальчика помочь нам.
– Что-то я в городе нашем вас не встречал, – старик покачал головой.
– Да подозрительные они обе, – затараторила одна из старух. – Ишь ты, девчонку им подавай. Зачем это? Звоните в милицию, пусть приедут спросят. У учителя-то вон сынка убили…
– Я сама сотрудник правоохранительных органов, – перебила ее Катя. – Вы совершенно напрасно…
– А вот щас поглядим, напрасно или не напрасно, – сверкнул глазами старичок. – Из органов они… ишь ты, вертихвостки. Разве такие бывают из органов? Ахмед, участковому позвонил? – спросил он у дворника.
Катю и Анфису окружили стеной. Двор гудел, в домах распахивались окна.
– Влипли, – шепнула Анфиса. – Какую бдительность развели, а? И откуда что взялось.
Катя хотела ответить, что в Двуреченске, видимо, это самое «что» берется как бы ниоткуда – из воздуха, из настроения умов, и это при сложившейся ситуации никак нельзя было сбрасывать со счетов. Но она не успела ничего сказать. Через двор к ним уже спешил участковый – катился этаким настороженным колобком.
– В чем дело? Граждане, в чем проблема, я спрашиваю?
– А вот, разберитесь – ходят по дворам какие-то подозрительные.
– Про детей спрашивают!
– Сестру мою фотографировать хотели и еще маленьких, – это крикнул Валька-велосипедист.
Катя глянула на погоны участкового: старлей. Самое вредное звание!
– Это недоразумение, я сама сотрудник милиции, – объявила она громко участковому. – Вот мое удостоверение.
Он посмотрел. Окинул взглядом Катю, повернулся к Анфисе.
– Кто уполномочил вас на сбор информации?
– Что? – не поняла та.
Катя вздохнула: старлей, этим все сказано. И изъясняется-то не по-человечески, а как в служебной инструкции написано.
– Я спрашиваю, кто уполномочил вас заниматься в городе сбором оперативной информации?
– Мы ищем одну девочку, – сказала Катя.
– Ее фамилия?
– Мы не знаем фамилии, в том-то и дело. Вчера она была на площадке пансионата «Валдайские дали».
– И что?
Катя запнулась. В самом деле, не говорить же здесь при всех старлею про рисунок и про фантазии Маруси Петровны!
– Что-то вы темните, – сделал вывод участковый. – Ксива-то ксивой… Ваши документы? – напустился он снова на Анфису.
– Ой, а я не взяла. Паспорт в пансионате остался, – та даже растерялась.
– Что-то
– Но за что? – возмутилась Анфиса.
– Без пререканий, до выяснения!
Катя была готова заплакать с досады – так бездарно попасться! И кому! Дворовому «активу» и дундуку-старлею!
В тесной каморке опорного пункта пахло клеем и ремонтом.
– Разбирайтесь скорее, позвоните в отдел, я там вчера у вас была. – Катя теряла терпение.
– А я что, по-вашему, делаю?
– Жаловаться будем вашему начальству, – пригрозила Анфиса.
– Жалуйтесь хоть президенту. – Старлей был нечувствителен к выпадам и уколам.
Прошло полтора часа!
Потом на улице под окнами опорного пункта, визжа тормозами, как на ралли, остановилась машина, на крыльце затопали грузные шаги, и на пороге кабинета появился Роман Шапкин собственной персоной.
Кате он на этот раз отчего-то показался огромным и неповоротливым, как медведь. Широкой спинищей своей он загораживал солнечный свет, смотрел столь недружелюбно, вообще имел такой зверский, такой разбойничий вид, что Кате захотелось провалиться сквозь землю, точнее, сквозь пол опорного пункта.
– Вот, Роман Васильевич, задержаны во время подворового обхода и отработки территории. Справки наводили, расспрашивали насчет малолетних детей, – отрапортовал участковый. – Пугали и нервировали таким образом жителей микрорайона. Меня по телефону вызвали. Удостоверение МэВэДэ, ну то есть наше, было предъявлено вот этой гражданочкой. И вроде не фальшивое. У второй гражданки документов нет.
– Да мы девочку пытались искать, ту, что с рисунком была, – взмолилась Катя.
– Пытались искать по домам? Вот так? – Шапкин не сказал ей – коллеге – ни «здравствуйте», ни «это опять вы», точно та их беседа в кабинете продолжалась и не было этого внезапного звонка и выезда в Елмановский лес, не было трупа и осмотра места происшествия.
– Это кто с вами? – кивнул он на притихшую Анфису.
– Это подруга моя, я вам вчера говорила о ней. Мы действительно пытались самостоятельно отыскать ребенка. В пансионате все очень встревожены, особенно после того, как стало известно, что мальчик убит. Борщакова боится за дочь, а ее престарелая тетка та…
– Старуха? Маруся Петровна? Ну, это вообще фрукт. Финик-бабка, – Шапкин хмыкнул и вроде как подобрее начал глядеть. – Это она вас на розыски сподвигла небось? С нее станется.
– Нет, мы сами решили, но…
– Толстиков, чего ты меня сюда выдернул? Я думал, правда что стоящее. – Шапкин обернулся к старлею. – Читать, что ли, разучился? Ведь показали тебе удостоверение, там черным по белому – буковками такими. Буквы-то, Толстиков, складываешь, понимаешь? Ну, а вы нашли, кого искали-то? – он обернулся к Кате.