Драконы севера
Шрифт:
Барон Рамсей только успел положить руку на рукоять своего меча. Острие моего меча уже было под его подбородком.
— Вынимайте меч, любезный барон! На турнире наша схватка не была проведена — закончим дело здесь!
— Из-за этого говнюка Червелла я не готов сегодня умирать… — процедил сквозь зубы барон, не меняясь в лице и убирая руку с меча. — Но вы сегодня убили священника на глазах у всего города, и это обойдется вам очень дорого! Вы — глупец!
— Где ваш господин?
— Герцог два дня назад выехал в Гвинденхолл. Король собирает
— КорольГрегори!
— Я не признаю вашей смешной коронации — вы самозванец!
Вспышка злобы молнией ударила мне в голову, и я воткнул меч прямо ему в рот и с хрустом повернул, пока он падал навзничь. Звон железа, крики и ржание коней.
Он бился в агонии, а я повернулся к своим людям.
Мои горцы сгрудились у ступеней, ведущих на помост, и рубились с офицерами барона Рамсея. Но офицеры быстро кончились. Я не успел поучаствовать.
Стража и жители разбегались во все стороны. Я увидел вокруг только спины. Палач с помощникам спрыгнул с помоста и исчез в толпе. Я обнажил кинжал и перерезал веревки на руках Молли и четверых мужчин. Они бросились целовать мои руки. Я грубо отстранил их. Приказал ближайшим горцам:
— Эгей, парни, возьмите этих людей в седла, и уходим!
Один из приговоренных, молодой парень, почти совсем мальчик, худенький и глазастый воскликнул:
— Я знаю короткую дорогу к городским воротам! Позвольте, милорд, я проведу?!
— Гвен, возьми его к себе и езжай вперед!
Через несколько мгновений наш отряд уже скакал прочь от вонючего и кровавого места.
Глава 9
Мы благополучно выбрались из города через северные ворота. Паника и суматоха сюда еще не добрались, и стража пропустила нас.
В аббатстве Святого Патрика мои люди дремали после обеда, когда туда явился мой маленький отряд.
Я занял помещение по соседству с часовней и потребовал обед.
Молли из Гартунга я приказал привести ко мне.
Она вошла и сразу же опустилась на колени.
— Так ты поешь песни, Молли?
— Пою, государь, а также играю на арфе, лютне и свирели….
— Что за песня, оскорбляющая короля, привела тебя на эшафот? И кто те четверо мужчин?
— Эти люди, государь, музыканты, менестрели. Они пришли в Гартунг и уговорили меня ездить с ними по королевству и зарабатывать пением. Они сказали, что у меня чистый и звучный голос. В Гартунге я играла на свирели для миледи и ваших людей.
— Много ли ты заработала своим голосом, Молли?
Она потупилась.
— Откровенно говоря, государь, хватало только на хлеб и эль…
— Твои родители живы?
— Я сирота, государь.
— Садись рядом, Молли, сейчас принесут обед. Ты проголодалась, я полагаю?
— Последние два дня, после оглашения приговора нас совсем не кормили,
— Так ты не споешь мне песенку про короля?
Голубые глаза сверкнули исподлобья.
— Это не песня, государь, а так… короткий куплет…
— Прошу!
Молли откашлялась в кулак, прочищая горло и вполголоса напела:
Безумец на троне, В отцовской короне Не правит никем и ничем! Но лордам спесивым не нужен король, Для них и бревно сойдет на эту роль!Я усмехнулся.
— Твоя шутка, Молли опоздала на целый месяц! Король Руперт уже не безумен, к сожалению, и я этому причина…
— А чем же ты оскорбила церковь?
— Государь, вы не будите сердиться на меня?
— Спой, девочка, не бойся, я не аббат и не епископ!
Молли улыбнулась и также вполголоса пропела:
— Жирный епископ, имеет толстый лоб,
И обширное жирное пузо!
Не увидит член он свой
Коль нет зеркала под рукой!
— И за это вас осудили?
— Не только, государь… Еще я пела песни о море и драконах…
— О драконах?
— Я осмелилась петь песни миледи Сью…
Дверь отворилась. Вошли мои пажи с блюдами. Жареная курица в окружении ломтей жареного бекона. Ломти хлеба. Копченый окорок нарезан тонкими ломтиками. В кувшине что-то плескалось весьма зазывно.
— Дуган, принеси прибор для нашей гостьи!
Молли сидела, сжав руки между колен обтянутых юбкой, и смотрела на еду не отрываясь.
Непосредственная и не трусливая певичка мне понравилась.
В кувшине оказалось белое монастырское вино.
Я отпустил пажей, и сам налил вино для девушки.
Она покраснела и робко взяла кубок в руку.
— За твое спасение, Молли!
— За ваше здоровье, государь и ваше доброе сердце!
А после вина мы набросились на еду. Голодная Молли уже не стеснялась. И пару раз мы одновременно брались с двух сторон за один и тот же кусок мяса.
Я смотрел на мою гостью и думал о том, почему церковь так жестока к женщинам. Почему для церкви женщина — человек второго сорта и при этом очень опасное создание, готовое броситься в бездну порока и объятия сатаны? Почему так свирепо преследуют ведуний, и почему королевские маги всегда были мужчинами?
Насытившись, Молли отодвинулась от стола, аккуратно облизнув замаслившиеся пальцы. К ножу и вилке она не коснулась и ела руками — видимо, не имела опыта работы с такими «инструментами».
— Я предлагаю тебе и твоим менестрелям остаться в моем лагере. Благодарных слушателей вы здесь найдете много. Свое покровительство я вам обеспечу. Потом поедем в Корнхолл. Там на севере мало хороших музыкантов, и мне при дворе пора бы завести своих менестрелей.
— Мы счастливы вам повиноваться, государь… Вот только инструменты у нас отняли…