Драконы Солернии
Шрифт:
Именно под холодным осенним ветром я начал перебирать свои ощущения и постепенно осознавать, что именно мешало мне находиться в старом доме. Прошло всего каких-то пять лет, а я так сильно изменился. Вернуться в прошлое для меня было всё равно, что запихнуть цыплёнка обратно в скорлупу, из которой он вылупился. Я с удивлением осознал, что мне неуютно в моей прошлой жизни, которая так старательно пыталась вернуться из воспоминаний, хоть ими был пропитан весь старый дом целиком.
Я слишком много времени прожил в том месте, чтобы с легкостью отбросить
Кто бы мог подумать, я пятьдесят лет безропотно сносил обращение господина Евгения, и вдруг всего лишь воспоминания о нём выбили меня из колеи! А ведь я так гордился своей невозмутимостью... Неужели, это присутствие молодого волшебника так повлияло на меня? Ведь это после встречи с ним я начал так сильно меняться. Впервые я осознал, что я как будто бы проснулся, вырвался из того сонного, привычного окружения, в котором находился... веками... Я стал намного живее и, пожалуй, самостоятельнее.
Отчитывался я только перед матроной Маргаритой, но ведь её я видел только несколько часов в сутки и то не каждый день. Я был намного более свободен, чем раньше и это успело мне очень понравиться! Кто бы мог подумать, что теперь я не желал расставаться с этой свободой, хоть и признавал над собой главенство потребностей родного государства и своего Министерства.
Единственное, что я не мог придумать, как же мне теперь поступить, если в старом доме жить настолько тяжко и душно. Конечно, я могу попроситься в дормиторий один, ди Ландау будет только прыгать от восторга, что наконец-то его дом принадлежит только ему. Но оставить беспокойного волшебника наедине с не менее беспокойным призраком... Мне совершенно не хотелось этого делать.
Значит, придётся, скрепя сердце, продолжать жить в старом особняке и по возможности поддерживать молодого эксперта.
В голову пришло, что раз уж я вышел на прогулку, то стоять на каменной набережной под пронизывающим ветром слишком холодно. Мне требовалась моральная поддержка, чтобы поднять себе настроение и успокоиться, и я сообразил, как её получить. Я должен был найти вехи, символы изменений происходящих со мной и запечатлеть их в своём разуме на такой долгий срок, на какой это только возможно.
Я не мог отправиться в прошлое, к бирюзовому летнему бергентскому морю, зато в Латане жили и другие, не менее важные для меня воспоминания. Новый железнодорожный вокзал со всеми его паровозами и... сеньорина Альта.
Последнее я осознал, когда остановился у самой калитки её дома. Старый каменный забор был весь увит виноградом, окна дома были зашторены и темны. Видимо, даже энергичный, работоспособный и любопытный профессор изволил почивать в такие часы, когда я неприкаянной тенью бродил по столице. Холодные ливни жестоко обошлись с соседским садиком сеньора Гвариджоне. Большинство пышных роз увяло или опало, а оставшиеся цветы пахли одновременно сладко и горько, как будто прощались с ушедшим летом.
Можно было бы подумать, что всё ушло без возврата, что теперь между нами ничего общего нет, но я-то
Даже если вокруг холод, и темнота пахнет приближающимся дождём, всё равно, даже за каменными стенами и стёклами окон, я знал, что она там, и тихо этому радовался.
У меня и в мыслях не было будить юную сеньорину ради минутной прихоти, только потому, что она для меня - важная веха в жизни, и мне хотелось бы её увидеть. Я постоял немного у калитки, чувствуя, что странная магия старого особняка господина Евгения рассеивается вокруг меня, и уходит прочь беспокойство.
Медлить дольше было бы неловко. Всё-таки увидь меня кто-нибудь из соседей в столь неурочный час, могли бы возникнуть неудобные вопросы. Юная Фениче - милая девушка, с которой судьба обошлась более чем жестоко. Не стоило давать пищу для очередных слухов.
Поэтому я отправился в своё самое любимое место в городе - на вокзал. Я поднялся на пустующую в это время галерею, откуда можно было видеть составы и просторный холл. Несмотря на поздний час, тут всегда было какое-то движение. Почему-то эта суета вокруг раскалённых металлических монстров приводила меня в самое лучшее расположение духа. Быть может, это какое-то совсем давнее и совсем не моё воспоминание пробуждалось где-то в глубине моего сердца?
Пусть даже оно принадлежало бы и не мне, я был благодарен Королю-Дракону, что у меня есть одно только ощущение узнавания, спокойствия... и это каким-то невероятным образом дарило мне надежду.
– Ты, типа, сбежать намылился?
– вопрос был настолько неожиданный, что я, глубоко погрузившись в свои мысли, едва не вывалился через перила на мраморный пол зала.
– Паровозик себе присматриваешь?
Я не мог сдержать удивления и поднял брови, глядя на стоящего рядом молодого эксперта, но всё-таки не спросил его, как он меня нашёл. И так всё было понятно без слов.
Волшебник.
Он был в своей всегдашней чёрной фетровой шляпе и кожаном плаще. Судя по его виду, он стоял рядом уже довольно давно, но я не слышал, как он подкрался. Неужели я так глубоко задумался?
Я даже не нашёлся, что сказать в первую минуту. Ди Ландау усмехнулся, довольный произведённым эффектом, и пихнул мне в руки бутыль с вином:
– Откупоривай, а то пока я за тобой по всей Латане гонялся, устал, - а сам принялся разворачивать бумажный свёрток, откуда пахло свежим хлебом.
Наконец, я достаточно пришёл в себя, чтобы произнести:
– Я не думал о побеге. Мне было трудно заснуть, поэтому я решил прогуляться.
– До Фенькиного дома?
– ехидно протянул этот поросёнок, кося на меня ярко-синим глазом из-под полей шляпы.
– Эх, ты, тормозной герой-любовник. Раз уж к девчонке пришёл, взял бы да и постучался к ней в окошко. Романтика какая, она от восторга визжала бы!