Драконы Солернии

Рогозина Екатерина

– Во, видал, какая вкуснятинка? Рейнейская штука, ихние друиды такими сердца жертвам вырезали лет триста назад. Аж до сих пор кровью пахнет!

Я с ним не спорил, магу было виднее, я ни разу с такими вещами не сталкивался. Похоже, ему что-то такое досталось от отца-археолога, хотя разве мог бы шестилетний малыш запомнить хоть что-нибудь из сложной исторической науки?

Из всей груды проклятых сокровищ, мне запомнился этот кинжал да ещё пара вещей, вроде простой стекляшки на верёвочке, у которой внутри была маленькая синяя точечка - как будто в глубину капнули

жидкого металла. Это было больше похоже на стеклянный шарик, которыми обычно играют на улицах дети. Ди Ландау долго вертел её в руках, всё никак не в силах разобрать, что это был за артефакт. Слишком странные были плетения заклинаний на этой вещи - их практически не было видно даже такому хорошему специалисту, как мой напарник.

– Видать, активируется чем-то и только потом начинает работать, - пробормотал маг, откладывая.
– Или часть чего-то... Жаль, нет никого на месте, спросили бы, откуда такое притащили. Непонятно, как этой штукой можно кого-то убить?

Дальше его понесло на предположения. Он выдал не менее пяти вариантов изощрённого убийства, начиная от прицельного удара этой штучкой в висок или запихивания его в дыхательное горло. Я укоризненно посмотрел на мага, и тот перестал нести всякую чушь, понимая, что я могу запротоколировать все его предложения.

Мы занимались с амулетами где-то до трёх часов, когда начинало смеркаться. За два дня работы мы успели сделать большую часть работы, так что ди Ландау планировал доделать всё в ближайшее время, а последний день потратить на отдых.

Настроение у него было отличное, и он наконец-то вспомнил, что матрона Маграрита обязала его сделать мне подарок.

– Ну, чего ты хочешь?

Я довольно долго думал, стоит ли ему вообще говорить о моём увлечении. Мне не очень-то хотелось подвергаться насмешкам со стороны ди Ландау. Где это видано, чтобы у гомункулуса было хобби?! Но потом всё-таки принёс ему свою папку с вырезками и рассказал, где видел модельку "Метеора".

На удивление, маг отнёсся к моей слабости довольно спокойно, даже не удивился. Насколько я понял, что он был бы в шоке, если бы у меня не было вообще никаких увлечений.

К сожалению, мы опоздали. Ту самую, на которую я смотрел несколько месяцев кряду, продали. Мой "Метеор" всё ещё стоял в витрине, но рядом красовалась табличка "ПРОДАНО". Видимо, не я один такой среди латанцев (а, быть может, и гостей города) был в восторге от поездов. Неудивительно, что кто-то тоже захотел сделать себе или кому-то другому подарок к празднику. Ничего другого мне не хотелось, поэтому я только качал головой, когда мой напарник предлагал посмотреть остальные модельки.

Я никак не выказал своего разочарования (я уверен, что у меня ни единой мышцы на лице не дрогнуло!), но маг как-то понял, что я расстроен. Он почти дружески похлопал меня по плечу и пообещал:

– Ладно тебе, сами сделаем. Делов-то...

И не соврал! Сначала он сделал странный чертёж внутренностей, будто бы собрался собрать настоящий паровоз. Но что-то в этой конструкции было не то, вызывая у меня беспокойство. Рисунок был знакомым, я был уверен, что уже

видел где-то такую конструкцию...

Потом он откуда-то притащил обрезки латуни, кучу шестерёнок, винтиков и болтиков, как будто ограбил часовую лавку. Судя по слабому запашку, он нагрёб всё это богатство на какой-то помойке. Я себе слабо представлял мага, копающегося в отбросах, но другой версии у меня не было.

Мой напарник выклянчил у дворника ящик с инструментами и разложился в холле на полу. Смотритель дормитория выгнал его с ковра, чтобы не дай Король-Дракон, ди Ландау не попортил или испачкал ворс. Маг поворчал, но пентаграммы свои ушёл чертить во двор в специально отведённый для этого уголок.

Потом он вспомнил, что совершенно позабыл формулы трансформации для латуни и меди. К сожалению, Министерская библиотека была закрыта на праздники, а свои университетские конспекты молодой специалист давным-давно выкинул. Он ни капли не смущаясь, пошёл стучаться во все двери подряд. Хоть кто-нибудь, по его мнению, должен был держать нужную формулу в уме.

В пяти комнатах отсутствовали хозяева, разъехавшиеся по домам на выходные, в трёх его послали не самыми лестными выражениями и не самым прямым маршрутом, а в четвёртой комнате посоветовали обратиться к парню, обосновавшемуся в цоколе, который выбил себе ещё дополнительную комнату под мастерскую.

Я не очень хорошо знал этого человека, потому что он был настоящим отшельником, вечно сидел, запершись в своих "покоях". Два раза в неделю за ним приезжал государственный экипаж и куда-то возил для дачи таинственных "рекомендаций". Больше он из комнат не показывался. Еду смотритель приносил ему лично. Внешность тоже у него была необычная, так что когда от настырного стука моего напарника дверь распахнулась, и на пороге появился медведеподобный лохматый, весь заросший чёрной бородой, мужчина, возвышающийся даже надо мной на полголовы, мой подопечный от неожиданности даже отступил на шаг.

– Што?
– рыкнул обитатель цоколя, нависнув над магом.

– Латунь у нас как трансформируется? Через авену-шийну или трисмегистовы дроби?
– тут же выпалил ди Ландау, поставив в тупик своим внезапным вопросом.

Отшельник почесал свою буйную шевелюру зажатой в лапище отвёрткой, сказал:

– Ща, - и скрылся в своей берлоге.

Дверь осталась распахнутой, демонстрируя комнату, заваленную книгами, бумагами и всяческими странными штуками, взблескивающими стеклом и металлом: маятниками, линзами в оправах и без, трубами и прочими конструкциями. Ди Ландау туда потянуло словно какой-то могучей магией.

Я предупреждающе кашлянул: кому понравится такое внезапное вторжение в его владения, но бессовестный мальчишка и ухом не повёл. Он зачарованно уставился на какой-то странный агрегат с винтообразными крыльями под потолком, расписанный магическими знаками. Вероятно, такое положение изображало, что законченный прототип должен летать.

Вернувшийся со справочником в руках хозяин мастерской заворчал было от недовольства на нахала, но Багратион повернулся к нему с сияющими глазами: