Драконья академия. Ведьма (не) против целителя

Райт Дамина

Войдя через круглую дверь и таща за собой сумку, я огляделась. Внутри было так же ослепительно, как и снаружи, но комнаты Замок уменьшил, и они казались уютными, несмотря на эту чрезмерную, на мой взгляд, белизну. Хорошо ещё, Замок не украсил всё колоннами, завитушками и мраморными статуями, как во дворце альгахри! Мне становилось неуютно при одном воспоминании о нём. Впрочем, может, дело не в колоннах.

— Ну как, нравится тебе? — торжествующе спросил Замок-Артефакт. — Белым-бело, не хуже, чем в твоей академии!

— Да, неплохо, —

я оставила сумку у входа и поднялась по лестнице в свою комнату. Здесь ничего не изменилось: как было уютно, так и осталось. На полу пёстрый ковёр вроде тех, которые назывались хэргмэ и на которых летали люди — прислуга драконов. У стены сундук, в который я складывала свою одежду, чтобы вечно не просить Замок-Артефакт — дескать, материализуй мне новое платье. Над кроватью висела картина, которую давным-давно нарисовал отец: сказочный городок, в котором, казалось, все дома были живыми, и по стенам в лучах яркого солнца вился зелёный плющ. А ещё в спальне стояло зеркало в полный рост — перед ним удобно было переодеваться и расчесывать волосы.

Я села за стол, где лежали оставленные мной книги, перебрала несколько закладок на языке джейлари и задумалась. Передо мной встало, как наяву, воспоминание, которому минуло уже тринадцать лет…

Глава 14

Мне было четыре года, и я стояла в красивой, сверкающей зале дворца альгахри, держась за руку дяди. Передо мной сидел сам альгахри на золотом троне, а рядом — его супруга, и неподалёку от них шептались придворные. Все они были такие красивые, ярко одетые, словно сошли с папиных картин, с ясными, спокойными лицами. Но я всё равно их боялась.

Потому что знала: они попытаются разлучить нас с дядей. А у меня никого, кроме него, во всём свете не было! Ведь Замок — артефакт, а мышка — иллюзия. Я любила их тоже, но не так, как дядю.

— Дааль из рода Хэг, — обратился к нему альгахри Ниарвен. Вот так просто, безо всяких «достойный» и «благородный», и меня это пугало. — К сожалению, ни службе квизари, ни проверяющим, никому так и не удалось найти следов ваших друзей. Они бесследно пропали, и есть опасения, что демоны…

— Дэйнхар и Роника живы, — дядя осмелился перебить правителя белых драконов. — Я уверен в этом!

— Откуда же у вас такая уверенность? Мы до сих пор не знаем, кто вызвал демонов и устроил землетрясение, — тон альгахри посуровел, и я испугалась ещё сильнее.

После недолгой паузы дядя ответил глухим, изменившимся голосом:

— Если есть какие-то сомнения… Вы же проверяли меня, благородная Имрала из рода Ваэльс, не так ли?

Я робко посмотрела на супругу альгахри. Она была красивая, но такая холодная, как снега Бланкастры зимой. Имрала склонила голову набок, не сводя глаз с дяди.

— Проверяла. И ничего не нашла, что могло бы указывать на вашу причастность к этому делу. Но…

— Понимаю, — казалось, дядя с трудом сдерживал гнев, и я стиснула

его руку в белой перчатке. Хотела успокоить. Помочь. Напомнить о себе.

— Когда дело касается вас, Хэг-Дааль, — это уже говорил альгахри Ниарвен, — никогда нельзя быть уверенным ни в чём. Раньше вызвать демонов, равно как и почистить чужие мозги, вам было как огнём дохнуть — почему бы не почистить и свои, чтобы, покопавшись в вашей умной голове, не обнаружили ничего подозрительного?

Я шмыгнула носом. Взрослые не обращали на меня никакого внимания.

— Но доказательств моей вины у вас тоже нет, — ровным тоном отозвался дядя. Кажется, он больше не злился. Я посмотрела на него снизу вверх, и он, поймав мой взгляд, слабо улыбнулся.

— Поэтому мы вас ни в чём и не обвинили. И сейчас позвали не для этого, — альгахри подался вперёд на своём троне. — Дело в том, что, если какой-либо дракон или драконесса считаются погибшими или пропавшими без вести…

Я снова шмыгнула носом. Мне хотелось плакать, но дядя говорил, что я должна быть умницей.

— …то опека над их детьми передаётся одному из ближайших родственников. У благородного Дэйнхара из рода Илль двое братьев, как мы знаем, и один сидит в Ирлигарде, а другому запрещено покидать родовой замок и примыкающие к нему владения. Но взять племянницу к себе он сможет.

— Кирен из рода Илль? Я не доверил бы ему и чешуйки со своего хвоста, не то что маленькую девочку вроде Кэрхильд, — отрезал дядя.

— И тем не менее, Кэрхильд отправится в замок Илль, как и положено. Сегодня же, — после этих слов альгахри перестал казаться мне, маленькой и растерянной, красивым. Я заплакала, уже не стесняясь слёз, вцепившись в дядю так, что меня было не оторвать. Я не полечу никуда! Домой, я хотела домой! Дядя же говорил, что у него есть какой-то план, неужели обманул?!

— Не плачь, — он гладил меня по голове, и через перчатку я чувствовала тепло его ладони. Придворные о чём-то спрашивали Ниарвена с Имралой. Я не слушала, мне было всё равно. Сердце колотилось от волнения, когда дядя склонился ко мне и шепнул:

— Всё будет хорошо, Кэрхильд.

Носовым платком он вытер моё мокрое лицо, заставил высморкаться. Я смотрела на него жалобно, но в то же время с надеждой. И моргнула, увидев в дядиной руке медальон с изображением красной паутины.

— Что это? — поинтересовался альгахри, а его супруга приподняла брови.

— Воспоминание, — коротко ответил дядя и открыл крышку медальона. Тотчас перед нами развернулась живая картинка, на которой я увидела папу, маму и самого дядю. Ахнув, я прикрыла рот ладошкой, пока перед изумленными зрителями разворачивалась сцена из прошлого.

— Что вы предлагаете, Дааль? — спросил мой отец. Он стоял рядом со столом, за которым устроилась мама — взволнованная, с большим животом, прикрытым свободным золотистым платьем. Она была беременна, а значит, скоро должна была родиться я!