Драконья луна

Троуп Алан

Спустившись до нижней ступеньки, я сразу включаю свет и быстро пробегаю мимо нескольких первых камер. Даже сейчас, когда их тяжелые железные двери открыты настежь, они слишком напоминают мне о своих прежних обитателях, о женщине и мужчине, действия которых привели к смерти моей жены и лишили моего сына любящей матери. Я до сих пор не могу думать о Хорхе Сантосе спокойно, мысленно проклинаю его имя.

Войдя в последнюю камеру, самую маленькую, поднимаю конец койки. Койка сопротивляется всего лишь мгновение, а потом поддается. Там, внизу, начинает работать противовес, что облегчает мне работу. Итак, конец

койки и пол под ним поднимаются и открывается темный проход в «чрево» этого дома.

Шагнув в темноту, я хватаюсь за веревку, тяну, и койка обрушивается на пол над моей головой, оставив меня в кромешной тьме. Ребенком мне нравилось приходить сюда вместе с отцом. Он заставлял меня вести его за собой по узким каменным ступенькам в темную маленькую комнатку.

– Мы слишком привыкли рассчитывать на свет звезд и луны, – говорил он. – Случается, что и этот свет нам недоступен. Лучше, если ты научишься находить дорогу в полной темноте.

Отец следовал за мной по каменным ступеням. Ни капли не помогая мне, он ждал, пока я сам найду дорогу к массивной деревянной двери, открывающейся наружу. Выход был в кустах, недалеко от причала. И только когда я выбирался на свет божий и уже стоял снаружи, подслеповато мигая, он выходил вслед за мной и одобрительно кивал. И еще он всегда повторял:

«Помни, Питер, этот потайной ход – наш секрет. Никогда никому о нем не рассказывай, кроме жены и детей».

Потом он вел меня обратно в дом, в качестве награды зажигал факел, и мы шли обратно – к маленькой комнатке – при его свете. Отец открывал старинную железную дверь, и мы оказывались в сокровищнице.

Много лет назад я провел сюда электричество и больше не нуждаюсь в факелах. Нащупав на стене выключатель, включаю верхний свет и щурюсь от его внезапной яркости. Дверь в маленькую комнату, обитая стальными листами, – в шести шагах от меня. Проржавевшие за века замки висят на не менее древних цепях, пересекающих дверь крест-накрест. Перед смертью отец еще раз удостоверился в том, что я знаю, где хранится ключ от этих замков, – за третьим камнем справа выше двери. Но он никогда не открывал эту дверь для меня, никогда не предлагал мне посмотреть, что там, внутри.

– Эту дверь ты откроешь, только когда у тебя не останется другого выхода, – однажды сказал он мне. – В ней есть один ящик. Его дал мне мой отец, а ему – его отец в свое время. Этот ящик передается из поколения в поколение, от отца к сыну. Мой отец говорил, что в этом ящике – реликвия времен великой войны, которая велась между Людьми Крови еще до того, как обыкновенные люди захватили власть в этом мире. У меня никогда не было причин открывать этот ящик, у моего отца – тоже, и у его отца. Я понятия не имею, что там, внутри. Я знаю только то, что сказал мне мой отец: в нем огромная сила и… величайшая опасность.

Как всегда, у меня возникает искушение пренебречь предупреждением отца и самому посмотреть, что же таится в глубинах моего дома. Но мне прекрасно известно, что этого не произойдет. Как мой отец исполнил волю своего отца, так и я исполню волю своего. Кроме того, судя на слою ржавчины, покрывающему замки, маловероятно, что старый ключ вообще сможет открыть дверь.

И я направляюсь к двери, ведущей в сокровищницу. Уже давно ликвидированы древние замки, которые отец предпочитал

современным, кодовым. И вот дверь распахивается.

Слитки золота и бруски серебра, кучи двадцатидолларовых бумажек, часов и украшений, ящики серебряных и золотых монет загромождают комнату.

Разумеется, настоящее богатство семьи вложено в недвижимость на континенте, и оно неизмеримо больше, чем стоят все эти побрякушки. Но я, подобно моему отцу, люблю запах денег и драгоценностей, мне нравится подержать в руках, взвесить на ладони холодное серебро или золото, полюбоваться сверканием бриллиантов и рубинов. Как и мой отец, я приношу домой то, что снимаю со своей добычи, и неустанно пополняю наши запасы.

Я хмуро отсчитываю количество монет, достаточное, чтобы их вес в три раза превысил вес Хлои. Чарльз и Саманта Блад были в ярости, когда я явился свататься к Элизабет без подобающего подарка для них. Позже ошибка была исправлена, и Блады получили золота вдвое больше, чем весила их дочь. Однако сейчас мне не хотелось бы рисковать. Не стоит злить их, хоть и жаль отдавать так много.

Конечно, я не первый, кто недоволен семейными традициями. Но, право, вспоминая свое общение с родителями жены, мне хочется, чтобы можно было вообще обойтись без них, отделавшись выкупом. Осмотревшись, просеиваю между пальцами драгоценности в поисках чего-нибудь, что могло бы заинтересовать мою невесту. Хочется найти вещь, равную по простоте и изяществу тому медальону с изумрудом, который был подарен когда-то Элизабет. Но все, что мне попадается, слишком массивно и безвкусно. Наконец, отчаявшись, я тяжело вздыхаю, примирившись с мыслью, что подарок для Хлои придется искать на большой земле.

Чуть позже звоню в офис. Разумеется, трубку снимает Рита.

– Мистер де ла Сангре, – говорит она, – как вы?

– Чувствую себя совершенно разбитым, – отвечаю я.

К тому же мое раздражение вызывает необходимость тратить время на разбирательства со всякими махинациями обычных людей. Но этого я, разумеется, Рите не говорю.

– Итак, Рита, у Артуро уже есть копии, о которых мы с вами говорили вчера вечером?

– Разумеется, мистер де ла Сангре, – кокетливо отвечает Рита. – Я всегда выполняю ваши распоряжения.

Не могу сдержать улыбки. Если бы мне захотелось быть соблазненным обычной женщиной, Рита, конечно, стояла бы в списке кандидаток одной из первых. Но сейчас у меня другие заботы.

– Конечно, Рита, – поощрительно отвечаю я. – Соедините меня с Артуро, пожалуйста. И еще…

– Да, сэр?

– Я же просил вас называть меня просто Питером.

– Не знаю, можно ли на работе…

– Можно.

– Но вам принадлежит все, что меня окружает… Вы – босс мистера Тинделла и мистера Гомеса.

– И что из этого?

– Ну, им это может не понравиться. Они-то не разрешили бы мне называть их по именам.

– Ну и не называйте их по именам. И еще – я хочу попросить вас об одном одолжении после того, как переговорю с Артуро.

– Все, что пожелаете, Питер.

– Эти чертовы Тинделлы! – говорит Артуро, едва сняв трубку. – Неужели они не могут хоть год посидеть спокойно, ничего не затевая?

– Видимо, нет, – пожимаю плечами я. – Что ты обо всем этом думаешь?

– Ты вовсе не хочешь знать, что я думаю!