Драконья любовь, или Дело полумертвой царевны
Шрифт:
– А что она учудила?.. – Чуть сбавив тон поинтересовался я.
Макаронин уселся за стол, навалил себе в миску сметаны и энергично принялся за блины, рассказывая с набитым ртом:
– П’ихотит она вчеа вечеом и заяв’яет – Соока ваш заснув, нато ево в том пеенесть!..
– Слушай, – перебил я Юрика, – ты уж лучше поешь сначала, а потом расскажешь…
– Давайте я расскажу! – Неожиданно предложил неслышно подошедший к столу Володьша.
Мы с Макарониным одновременно взглянули на Шептуна и одновременно кивнули.
– Вечером Арина Световна пришла
– Ничео я не уегся!.. – Вякнул Юрик и закашлялся, подавившись.
– …Прям здесь, на лавке, – продолжил свой рассказ Шептун, не обращая внимания на вопль «старшего лейтенама». – А тетушка Арина и говорит: – Сорока, – то есть – ты, – заснул в сарае, надо его в дом перенести. Я хотел идти, а тетушка Арина говорит: – Ты не справишься, надо длинному идти… – то есть старшему лейтенаму.
Володьша посмотрел на Макаронина каким-то странным взглядом, но тот не заметил этого взгляда, продолжая кашлять. Тогда Шептун быстро закончил свой рассказ:
– Юркая Макаронина идти не захотел, а тетушка Арина пальцем ему погрозила, вот так… – Волдодьша погрозил указательным пальцем, как это делают взрослые, когда хотят «надавить» на ребенка, – … старший лейтенам встал со скамейки и пошел… из дому… Все.
– Ничего и не все! – Рявкнул откашлявшийся Макаронин. – Я ей сказал: – Пусть Сорока спит, где хочет, почему я должен таскать его на себе взад-вперед?! Может ему хочется спать в сарае, может там воздух свежее?! Ну, разве я не прав?! А она мне вот так пальцем сделала… – и он в точности повторил жест Вололдьши, – …тут я и обезножил!! Все тело чувствую, а ноги нет!! И главное, я их не чувствую, а вижу, что они пошли!! Представляешь, Сорока, сами по себе!! И пошли не куда-нибудь, а именно в сарай!! Пришли, встали возле печки, и пока я тебя на руки не взял, отказывались шевелиться!! Ну а когда я тебя поднял, тут уж они снова стали моими… ну, я их снова почувствовал. Конечно… теперь-то я вряд ли куда пошел бы, кроме как назад в дом! И ты еще говоришь, что она не колдунья?! Как есть – колдунья!!
Макаронин возмущенно фыркнул, потянулся за блином, но возмущение явно мешало ему спокойно наслаждаться завтраком. Схватив блин, он снова заорал:
– И что самое обидное, когда я тебя притащил и на тюфяк уложил, она ехидно так, с подначкой, говорит: – Спасибо, милок, не бросил друга! – А?! Как будто я хотел тебя бросить!!
– Я наклонил голову и самым серьезным тоном произнес:
– Спасибо тебе, Макаронина, не бросил друга в сарае!
Юрик открыл рот и посмотрел на меня округлившимися глазами, явно не понимая, говорю я серьезно или подшучиваю!
И тут меня выручил Володьша, задумчиво произнесший:
– А вот интересно, если бы ты бросил колдуна не донеся его до дома, ноги у тебя снова отказали бы, или нет?..
Юрик медленно, очень осторожно положил блин в сметану, долго смотрел на Шептуна свирепым взглядом, а затем медленно, чуть ли не по складам, проговорил:
– Что б ты знал, Трясун, я никогда, ни при каких обстоятельствах своих друзей не бросаю!.. Я, что б ты знал, Пачкун, за
– Ты, милок ешь блинчики, ешь, – раздался от двери спокойный, жесткий голос Арины Световны, незаметно вошедшей в дом, – а то, чтобы пасти рвать силы ой какие нужны!..
Макаронин метнул в сторону травницы быстрый взгляд, схватил обсметаненный блин и быстро сунул его в рот, словно ставя заслон готовым сорваться с языка нехорошим словам.
– И ты, Шептун, завтракай, не стесняйся. – Продолжала тетушка Арина, подходя к столу. – Тебе силы тоже понадобятся… Ой как понадобятся.
Она поставила на стол передо мной небольшую темную бутылочку, заткнутую самой настоящей маленькой пробкой и мягким, словно о чем-то сожалеющим тоном закончила:
– Вот твое снадобье, Владимир, все сделано, как ты сказал…
«После третьего писка сними глину с углей и поставь в холодок. Как только на вареве образуется корка, снеси глину в погреб и жди, пока корка не станет цвета увядающего папоротника. После этого пробей корку и слей варево в темное стекло…» – припомнил я и протянул дрогнувшую руку к бутылочке.
– Не торопись, – все тем же мягким тоном остановила меня травница, – дай ребятам позавтракать, а потом они тебя проводят… Немного.
Я взглянул на Юрку и Володьшу. Ребята сидели с вытянутыми лицами и не отрываясь смотрели на бутылочку. Наконец Макаронин медленно протянул:
– Так вы вот это вчера… варили?..
– Это… – утвердительно кивнул я.
– И ты из-за этой малости не смог до постели сам добраться?..
– Из-за этой… – снова кивнул я.
– Офигеть!! – Подвел итог обмену репликами старший лейтенант и тут же начал задавать новые вопросы. – И что с этой… э-э-э… этим варевом теперь делать?.. Как его употреблять?.. Ведь нам всем такой маленькой бутылочки не хватит!
Я пожал плечами и для начала припомнил волшебный свиток Маулика:
– Смажь подушечки пальцев левой ноги пятью каплями отстоявшегося варева и твоя нога приведет тебя к тому, что ты ищешь. Капни пять капель отстоявшегося варева на след того, что ты ищешь, и оно само придет к тебе…
– Куда тебя твоя нога приведет?!! – Изумленно переспросил Макаронини уставился на мои ноги.
– К тому, что я ищу… – Повторил я для особо непонятливых.
– А что ты ищешь?!! – Задал Юрик еще более «умный» вопрос.
Я помолчал, посмотрел на Володьшу и хозяйку дома, внимательно слушавших наш странный разговор, и со вздохом ответил:
– Любовь я ищу, Юра… Любовь!
Макаронин поморгал что-то соображая, а потом протянул:
– А я думал, мы Люську ищем!..
– А для меня, Юра, это одно и то же…
Старший лейтенант снова поморгал и вдруг кивнул:
– Ну, да… Понимаю…
– Ну, тогда ты должен понять и то, что «нам всем» употреблять это снадобье и не придется…
– А может лучше того… На Люськин след накапать!.. Пять капель!.. Пусть… это… оно само придет сюда!