Драконья погода
Шрифт:
Цикада и Капля — он хорошо их помнил. Капля была самой миниатюрной из женщин Дома шести лордов.
Некоторые клиенты приказывали ей изображать ребенка — она ненавидела эту роль и часто старалась вести себя как взрослая женщина.
А Цикада получила свое имя за то, что любила тихонько напевать, когда работала или была счастлива.
Эти две — еще один серьезный аргумент, заставляющий его покинуть город и устремиться в погоню за врагами, но его тревожила Конфетка. Она казалась совсем больной. Арлиан вновь помрачнел и ускорил
Вернувшись в Старый Дворец, он быстро сбросил плащ и поспешил в комнату Конфетки. Он поместил ее в восточном крыле, откуда открывался прекрасный вид в сад — хотя в это время года цветы уже завяли, а листья пожелтели.
Ворон встретил Арлиана в коридоре перед спальней Конфетки и сказал:
— Ей не стало лучше. Ари, дело не в пытках; возможно, стоит послать за лекарем. Я спросил Тирифа, может ли он помочь. Но он только покачал головой.
— Конечно, они ничего не в состоянии сделать, — ответил Арлиан. — Волшебство — это обман и разрушение. Оно не исцеляет. В лучшем случае заставит Конфетку думать, что она поправляется, но от этого мало пользы.
— Так послать за лекарем?
— Пока нет, — ответил Арлиан. — Сначала я хочу с ней поговорить. Возможно, она еще не все нам рассказала.
Ворону не понравилось решение Арлиана.
— Как пожелаешь, — проворчал он. — Я сказал слугам, что в ее комнате должен постоянно кто-то находиться, на случай, если ей станет хуже.
— Хорошо, — похвалил его Арлиан и похлопал по плечу. — Спасибо тебе, Ворон.
Ворон несколько мгновений колебался, но потом сказал:
— Мое настоящее имя Берон. Я давно хотел назвать его тебе. А что с остальными женщинами?
— Берон, — кивнул Арлиан и вздохнул. — Дришин повесил тех, что жили у него, — их звали Проныра и Искорка. Лорд Пузо забрал с собой Цикаду и Каплю.
— Но они живы?
— Пока да, — сказал Арлиан.
— Ты ей расскажешь?
— Решу, когда придет время.
— Правильно, — отозвался Ворон.
Он повернулся и отправился по своим делам, а Арлиан вошел в комнату Конфетки. Она лежала в постели и тихо разговаривала с Киской, рядом суетилась служанка, наводившая в комнате порядок. Киска надела длинное синее платье, полностью скрывающее ноги, и, устроившись на краю постели, весело болтала с подругой.
Все три женщины услышали, как Арлиан вошел в комнату, и повернулись к нему.
— Ник! — воскликнула Конфетка, на ее лице появилась радостная улыбка.
Она поманила его к себе, а Киска отодвинулась в сторону, чтобы освободить место.
Арлиан присел на кровать и наклонился, чтобы поцеловать Конфетку в лоб. Ее кожа оказалась влажной. Когда он выпрямился, Конфетка протянула ему руку, и Арлиан заметил, что у нее дрожат пальцы.
Ворон оказался прав, да и опасения самого Арлиана подтвердились — это не последствия долгого и тягостного плена.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил он.
— Чудесно, ведь ты рядом со мной, — сияя, ответила Конфетка.
Он
— Я хочу поговорить с тобой прямо, — сказал он. — Ты выглядишь не лучшим образом. Я думаю, ты серьезно больна. Мне послать за лекарем?
Улыбка дрогнула, и Конфетка покачала головой.
— Нет, нет. Со мной все в порядке.
— Ты нездорова, — настаивал Арлиан.
Улыбка исчезла с ее лица. Она посмотрела на Киску и служанку, а потом перевела взгляд на Арлиана.
— Пусть они уйдут, — сказала она.
Арлиан поднял руку, чтобы она замолчала.
— Я сейчас вернусь, — сказал он Конфетке и встал.
Он подхватил протестующую Киску на руки, девушка обняла его за шею и прошептала на ухо:
— Ник, пожалуйста, разреши мне остаться!
— Нет! — возразил Арлиан. — Обещаю, я скоро принесу тебя обратно. — Потом он повернулся к служанке и поманил ее за собой. — Пойдем.
Он перенес Киску в соседнюю комнату и посадил в кресло; за ним вошла служанка и остановилась, дожидаясь новых распоряжений.
— Позаботься о ней, — сказал Арлиан, показывая на Киску. — Я скоро вернусь. — После чего отправился к Конфетке.
Через мгновение Арлиан уже сидел у нее на постели.
— Ты знаешь, что с тобой происходит? — спросил он. — Расскажи.
Она слабо ему улыбнулась.
— Я люблю тебя, Ник, — сказала она.
— Тогда расскажи, — настаивал он.
— Дело в магии, — призналась она. — В магии лорда Энзита.
— Он наложил на тебя заклятие?
— В некотором роде, — ответила она, вздрагивая. — Всякий раз, когда лорд Энзит приходил взглянуть на меня, он заставлял меня пить его кровь.
Арлиан с ужасом посмотрел на нее.
— Но… его кровь ядовита, — сказал он.
— Ты знаешь? — удивилась Конфетка.
Арлиан не знал, как ей ответить. Ему совсем не хотелось признаваться женщине, к которой он неравнодушен, что его собственная кровь тоже является смертельно опасным ядом. Однако он потребовал, чтобы она раскрыла ему свои тайны, — имеет ли он право скрывать от Конфетки правду о себе?
Арлиан кивнул, но ничего не сказал.
— Может быть, тебе известно еще что-нибудь? — нетерпеливо спросила Конфетка. — И у меня есть надежда…
— Расскажи все, что знаешь, — попросил Арлиан, — возможно, мы что-нибудь придумаем.
Конфетка нахмурилась.
— Это началось вскоре после того, как он привез меня в Мэнфорт, — начала Конфетка. — Тогда мы еще пытались сопротивляться — однажды я даже укусила его за руку, у него пошла кровь. Энзит рассердился, отшвырнул меня в сторону, а потом схватил за волосы и сказал: «Значит, тебе нравится вкус моей крови? Что ж, ты напьешься ее досыта!» И он сжал руку в кулак, чтобы кровь пошла сильнее, а потом прижал ее к моим губам. — Она задрожала. — У крови был отвратительный вкус, Ник. От нее несло разложением.