Драксон: Полное погружение

Тони НеБухай

Отряд все дальше углублялся в край озер и болот, который отделял их теперь от столицы. Замок Матерей Бумеранга стоял на окраине этой области, где озера встречались не так часто, но теперь они подходили к самому сердцу этого уголка Каястро. Пока никаких трудностей не возникало — баба Гаста хорошо знала эту местность, поэтому они обходили все болота и непроходимые места стороной. Когда приходилось свернуть с основного тракта, чтобы срезать путь, все наслаждались живописными видами диких речушек и озер, обычно скрытыми стеной могучих деревьев. Погода стояла чудесная. В других регионах душила жара, а тут ветерок освежал и не давал вспотеть и вымотаться. По вечерам отряд располагался у костра, ужинал, потом разбредался на ночлег, оставляя кого-то на страже. К этому времени у них выработался строгий график — первой дежурила Зава, потому что это был самый легкий дозор, а никому не хотелось утруждать девушку. Тут она даже не

спорила, ведь поначалу ей не давали дежурить вовсе. Вторая вахта закрепилась за бабой Гастой. Старушка страдала бессонницей и охотно взяла на себя самое сложное время дежурства, когда ты еще не выспался, но уже нужно подниматься, а потом сложно уснуть опять. Следующим заступал Голге, который хорошо видел в темноте и наблюдал за окрестностями, когда мрак сгущался. Ронтера сменял Кассетто, а последним караулил Стого. Вечером он мгновенно засыпал сразу после ужина, и остальным казалось, что ему наплевать на возможные опасности. Зато вставал он ни свет ни заря, когда все еще спали, и шел тренироваться, поэтому последняя вахта была ему не в тягость.

В ту ночь все шло как обычно. Оставив Заву на страже, остальные уснули. На небольшом холмике недалеко от их лагеря Светлая нашла среднего размера камень, уселась на него и принялась смотреть по сторонам. Теперь, когда их стало пятеро, дежурить куда проще. Сторожить нужно всего пару часов, а оставшегося времени вполне хватало, чтобы выспаться. Девушка уставилась в неплотный сумрак, прислушиваясь к звукам ночи, но окрестности выглядели мирно. Зава сидела и размышляла, вспоминая все, что произошло в замке Матерей Бумеранга. Ее мысли уже в который раз возвращались к последнему бою и появлению Ленто. В памяти всплывали мельчайшие детали того вечера и опять, как и несколько последних ночей ее мучил один и тот же вопрос, который она пока не решалась задать.

— Ну все, девочка, марш спать! — вдруг послышалось над ее левым ухом.

Зава так погрузилась в раздумья, что пропустила тот момент, как рядом с ней появилась баба Гаста, и от неожиданности вздрогнула. Старушка тем временем села рядом с ней на камень и вопросительно уставилась на Светлую, дескать, что ты тут еще делаешь, спать иди. Зава сглотнула под тяжестью взгляда бабы Гасты, но с места не сдвинулась. Они тут одни, самое время прояснить мучающий ее вопрос.

— Спать мне рано, не устала еще, — постаралась она казаться спокойной и безразличной. — Давайте поговорим лучше.

— Можно и поговорить, дорогуша, — кивнула баба Гаста, смерив девушку хмурым взглядом, давая понять, что ей совсем не хочется, ну да ладно уж…

— Я хотела спросить вас про Альву, — уже тверже продолжила Зава, наконец, собравшись с духом. — Ее упоминал этот Ленто, и вы ее, кажется, знаете…

— Знаю, — кивнула старушка, соглашаясь. — Она была моей лучшей подругой.

Баба Гаста замолчала, задумавшись и уставившись в темное небо. Зава не вмешивалась, но не из деликатности, она не знала, что сказать.

— Ее называли сильнейшей из нас, — продолжила старушка, собравшись с мыслями. — Мы с ней стали сестрами в один и тот же год, вместе делили все радости и невзгоды послушничества, одновременно стали полноправными Матерями Бумеранга. Но мы друг от друга сильно отличались. Мне нравилась моя новая жизнь. К мужчинам меня не тянуло и семью заводить я не собиралась, мне и так недурно жилось. А вот Альва желала другого. Вначале она стремилась стать сестрой, и как-то раз поведала мне почему. Оказалось, к ней приставали соседские мальчишки, отец и мать ее совсем не любили и не заботились о ней, только пили и развлекались. На дочь им было наплевать, потому девочка убежала из дома и присоединилась к ордену, пытаясь спастись от такой жизни и укрыться от людского насилия. Многие сестры приходят к нам по тем же причинам, они разочарованы и стремятся к спокойной размеренной жизни, но Альва отличалась от нас. Она не утратила надежду, ей хотелось узнать, что такое настоящая любовь, но она боялась покинуть стены замка и вновь столкнуться с насилием. Так продолжалось несколько лет, пока одна из сестер не нашла в лесу раненого путника. Альва стала той, кто выходила его и, как я понимаю сейчас, они полюбили друг друга. Однажды ночью она пришла ко мне поговорить, тогда мы были в ссоре, и я не обрадовалась ее визиту. Мне показался странным тот разговор, только потом я поняла, что так она хотела попрощаться со мной, но при этом не раскрывать своей тайны. Это был ее единственный секрет от меня за все время нашей дружбы. На следующее утро и она, и тот путник пропали из замка. Мы попробовали найти их, но обоих как будто и след простыл. Не знаю, как им удалось так быстро уйти, ведь лошади не пропали, они покинули замок пешими. Мы их преследовали верхом и прочесали окрестности на многие километры вокруг, но безрезультатно. Я могу лишь предполагать, как они провернули этот фокус. Тогда Альва

была единственной сестрой, умевшей перемещаться между своими бумерангами не одна, а вместе с кем-то. Они уходили гулять несколько дней подряд, и, я думаю, создали цепочку перемещений. То есть, Альва оставила один бумеранг в окрестностях замка, и они двинулись в выбранном направлении. В конце прогулки она бросила другой бумеранг там, где они остановились, и вместе со своим возлюбленным переместилась к первому. На следующий день они сразу перенеслись ко второму бумерангу, достали его и продолжили свой путь и так пару недель подряд. Таким образом, они с самого начала выиграли себе несколько дней пути. Я не видела Альву с тех самых пор… и всегда сожалела, что мы не помирились и не попрощались толком. Я всегда считала ее лучшей подругой, и ни с кем так не сблизилась, как с ней. Поэтому, когда этот Ленто произнес ее имя, я разволновалась и растерялась. Не верю, что этот преступник, этот безжалостный убийца может быть сыном той самой Альвы, чистой как новорожденное дитя! Тем не менее, ему что-то известно. Чтобы хоть как-то снять груз со своих плеч, я просто обязана разобраться, что случилось с моей подругой и какое отношение имеет к этому Ленто. Если для этого нужно отправиться в путь с вами и сражаться с сектой, что ж, так тому и быть. Ты ведь это хотела знать, девочка? Не понимала, почему я с вами пошла, так?

— Да, — кивнула Зава, тронутая искренностью старушки. — Простите, что попросила вас рассказать все это, если бы я знала…

— Все в порядке, — перебила ее баба Гаста. — Спасибо, что спросила, тяжко держать все в себе, и я благодарна, что ты выслушала меня. А теперь иди, девочка, тебе нужно хорошенько выспаться, завтра нам предстоит долгий путь.

Зава кивнула, встала с камня и послушно пошла спать. Рассказ бабы Гасты ее впечатлил. Девушке стало жаль старушку, которая внезапно потеряла лучшую подругу, а потом всю жизнь корила себя за то, что так и не смогла нормально попрощаться. Конечно, оставалось еще много вопросов, но со временем все прояснится, а теперь ей действительно не помешает выспаться.

Часть четвертая. Справедливость. Глава 37

Дежурства и бабы Гасты, и последовавших за ней Голге и Кассетто прошли без инцидентов. Уже начинало светать, когда Стого открыл глаза, потянулся и вскочил на ноги, но проделал это тихо, как кошка. Столсен прихватил с собой чемоданчик и направился к Кассетто, устроившемуся на все том же камешке.

— А вот и я, — помахал он рукой, озорно подмигивая. — Иди спать, я тут покараулю пока, да и разомнусь немного.

— Нет, — хмуро покачал головой Багряный. — Нужно поговорить. Садись.

Стого пожал плечами, плюхнулся на камень и вопросительно уставился на Кассетто.

— Ты сказал, что видишь ауры, — начал тот немного задумчиво. — Как ты научился этому? Или ты тоже член какого-то ордена?

— Я? — искренне удивился Столсен и рассмеялся. — Не говори ерунды, я обычный парень. Это само как-то появилось. Мой батька такой же, тоже их видит. Мы оба точно не знаем, как и почему это можем, но старик предполагает, что все от опыта зависит. Мы с ним имели дело с огромным количеством монстров, каждый из них со своими повадками, сильными и слабыми сторонами. Чтобы победить, нужно знать, чего от них ожидать, как они двигаются, когда и каким образом атакуют. Повадки их, в общем. А люди, если подумать, от зверей и монстров не так уж и сильно отличаются. Когда ты видишь их манеру двигаться и говорить, ты понимаешь, что они за «звери», поэтому можешь определить, что они умеют и насколько сильны. Некоторые маскируются, потому мои прогнозы не всегда точны. Но таких знающих очень мало, большинство не задумывается, что делает и как себя ведет, поэтому ошибаюсь я редко. Но это лишь наши с батей догадки, настоящей причины, почему мы видим ауры и их природу, я не знаю.

Кассетто кивнул.

— Нам нужно использовать твои возможности. Давай введем меру и будем измерять ею и себя, и всех тех, кого встретим. Это поможет нам оценить, насколько опасен противник.

Столсен удивленно уставился на Кассетто.

— А это хорошая идея! — закивал он с энтузиазмом. — Вот только в ком измерять-то будем? Это должен быть кто-то не особо мощный, тот, чья сила не меняется со временем, иначе мы запутаемся…

— Мизинец, — перебил Багряный. — Тот, кого мы встретили в Горте. Он как раз подходит.

— Отлично, значит Мизинец, — согласился Стого. — Хорошая идея! Так, дай подумать, сейчас оценю всех наших, чтоб обозначить начальный уровень. Ну, Голге и Зава примерно равны, это я уже говорил, и бой в замке ничего не изменил. Они будут как два Мизинца каждый. Даже как два с половиной. Ты сейчас на четыре с половиной Мизинца тянешь, не больше. Себя я оценил бы на двенадцать. Баба Гаста… до сих пор не могу ее раскусить, в среднем я дал бы ей тринадцать Мизинцев, правда ее сила изменяется от шести до двадцати, где-то так.