Дракула против Гитлера

Дункан Патрик Шейн

Двигаясь вместе с майором, указывавшим путь, они проследовали по лабиринту подземных туннелей. Все это время герра Вольфа занимала одна только мысль — если легенды верны, то теперь он обладает своим собственным вампиром, послушным Ему! Вот оно, Бессмертие! Яблоки Идунн [53] теперь у него в руках!

ОТРЫВОК ИЗ НЕОПУБЛИКОВАННОГО РОМАНА ЛЕНОРЫ ВАН МЮЛЛЕР «КНЯЗЬ-ДРАКОН И Я»

Люсиль вместе с остальными дождалась, пока стрельба не прекратится, а затем они тихонько спустились в подземную тюрьму. В коридорах

здесь было темно; лампочки, свисавшие с потолка, располагались на большом расстоянии друг от друга, оставляя большие участки совершенно не освещенными. Лампочки горели тускло, как будто генератор был перегружен. Были видны лишь нити накаливания, светившиеся оранжевым светом, и свет, ими излучавшийся, едва достигал пола.

53

Идунн — в германо-скандинавской мифологии богиня вечной молодости, хранительница «молодильных» яблок, благодаря которым боги сохраняют вечную молодость. — Прим. переводчика.

Партизаны осторожно крались по коридору, на каждом шагу ожидая столкнуться с вооруженными немцами. Но как ни странно, в коридоре было пусто. На стене рядом с покинутым столом они нашли кольцо с ключами, рядом с ним в пепельнице еще дымилась сигарета. Успенский дал указание своим людям начать открывать камеры.

Они освободили своих соотечественников и товарищей, и Люсиль пришла в ужас от того, в каком состоянии находились ее друзья. Из-за плена и пыток многих из них невозможно было узнать. Истощение их усиливалось грязными камерами, сыростью и холодом.

Они нашли Фаркаша и Михая, с окровавленными лицами, которые все были в синяках, кровоподтеках и вспухшими почти до неузнаваемости от избиений. Их можно было узнать лишь по радостным голосам. Их стали обнимать, но оба они были настолько физически разбиты и обессилены, что их пришлось выносить на руках.

Фаркаш крикнул Люсиль, проходя мимо нее, хриплым, упавшим от горя голосом: «Павла убили, самым зверским образом!» Затем он гневно воскликнул: «Отомстите им за него от меня».

Как бы ни была Люсиль шокирована и подавлена состоянием своих товарищей, ее внимание было всецело сосредоточено на вопросе о местонахождении и судьбе Князя.

Открытие каждой двери стало для нее кратковременной пыткой, напряженным моментом мучительного откровения и последующего разочарования, так как Князя нигде не нашли. И последующей волны чувства вины, ее охватывавшей, когда беднягу, находившегося внутри, выводили из камеры.

Слишком многие заключенные нуждались в помощи, и вскоре Люси осталась лишь вместе с одним Успенский, так как остальные участники группы помогали ослабленным людям эвакуироваться в безопасное место.

Они продолжили поиски оставшихся заключенных и застенка, в котором могли содержать в заточении Дракулу.

Коридор поворачивал, и Люсиль прижалась к стене. Она выглянула за угол, посмотреть, нет ли там немцев. Но опасения оказались напрасными, так как в коридоре впереди было тихо, схватка там давно закончилась.

Она повернула за угол и прошла мимо трупов немцев, валявшихся на полу. Посреди всей этой кровавой бойни совершенно неуместно смотрелись пустой стул и небольшой столик. На столе, словно для чаепития, стояли

чашка с остывшим шоколадом и тарелка с единственным сушеным фиником и кусочком недоеденного сыра, прямо посреди этой картины крови и смерти.

В воздухе пахло порохом, стены и потолок были усеяны свежими воронками от пуль, выбитых в камне. На боку лежал пулемет на лафете-треноге. В растекавшейся луже крови валялось девять убитых немцев.

Еще один осторожный шаг за следующий поворот туннеля — и Люсиль в ошеломлении остановилась. У стены сидел князь, державший на руках еле живого Ренфилда.

Люси бросилась к ним и, опустившись на колени, осмотрела их обоих. У Ренфилда оказалось сразу несколько ран, одна из них, в груди, клокотала кровавой пеной, пульсируя в едином ритме с поднимавшейся и опускавшейся грудью.

Его глаза, устремленные на Князя, затем повернулись к Люсиль.

«Сержант Ренфилд, докладываю о выполнении задания». Он поднял было искалеченную руку, пытаясь отдать честь, но ладонь его сумела проделать лишь половину пути, после чего он лишился сил, и рука упала на пол, как застреленная птица.

«Можно что-нибудь сделать?», спросил Дракула.

Люсиль покачала головой. Она уже видела людей с простреленными легкими, и знала, что мало чем можно было ему помочь, особенно учитывая другие ранения и потерю сержантом крови. Лицо его было белым, а губы синими, когда он попытался улыбнуться.

Не зная, что делать, Люсиль протянула руку и отбросила со лба умирающего волосы. Сколько раз уже ей приходилось это делать, пытаясь хоть чем-то облегчить страдания человека, который вот-вот умрет.

«Давайте вместе споем…», начал он. Но песня затихла у него на губах. Люсиль увидела, как жизнь покидает его глаза.

Дракула выпустил бездыханного сержанта и поднялся на ноги. С секунду он скорбно смотрел на Ренфилда.

«Он умер доблестным солдатом», прошептал Дракула. «Пожертвовав своей жизнью ради меня». Затем он повернулся к ней и цыгану: «Я надеялся, что вы спаслись и укрылись в безопасном месте», сказал он Люсиль, обняв ее одной рукой.

«Ты же меня знаешь», прошептала она ему на ухо, горячим дыханием, коснувшимся шеи.

«Да, знаю». Они поцеловались. Это было так же хорошо, как и в первый раз, и она почувствовала, как тает в его объятиях. Он отстранился и попытался улыбнуться, но улыбка недолго задержалась у него на губах.

«Здесь Гитлер», сказал он.

Люсиль выругалась, сначала про себя, а потом и вслух.

«Это невозможно», отказался в это поверить Успенский.

«Знайте, что это возможно и это факт», сказал Дракула и отправился назад тем же путем, каким они сюда пришли. Он сжимал одну руку другой своей рукой.

«Ты ранен», сказала Люсиль. Князь осмотрел свою руку.

«Серебряные пули», заметил он. «Майор проницателен. Удали пулю, вызывающую заражение, пожалуйста».

«Я… Я не могу. Ни инструментов нет, ни элементарной стерилизации», запротестовала она.

«Вот». Успенский протянул ей свой кинжал с тонким и острым лезвием. Люсиль быстро, не желая продлевать страдания Князя, вставила нож в рану и вытащила пулю, которая с глухим звоном упала на пол.

«Нужно наложить швы», сказала она Князю, возвращая кинжал цыгану, который насухо вытер нож о гимнастерку убитого немца.