Дракула. Последняя исповедь
Шрифт:
— Что ж, пусть будет здесь и сейчас. — И Влад сорвал с нее рубашку.
Он приходил к ней в разном настроении и любил по-разному. Но больше всего ей нравилось именно так — утонуть в его горячей, неудержимой страсти, когда все остальное уходит, исчезает, теряет свое значение. Она знала, что он не где-то еще и не с кем-то еще. Князь здесь, таков, какой есть. В других местах ему приходилось носить маску, но только не с ней. Здесь он забывал о себе и о своей роли, терял себя в ее бесконечной, безбрежной любви. Илона забирала его
Они слились в объятиях, то поднимались, то опускались на постели. Им становилось все жарче с каждым мгновением.
Слабый утренний свет, пробивающийся сквозь ставни, постепенно делался все ярче. Илона мечтала о том, чтобы Тырговиште и в самом деле охватило всепожирающее пламя, такое, какое сжигало теперь их обоих. Потом она почувствовала, как он напрягся, первый раз в кои-то веки. Женщина знала, что он попытается отстраниться от нее, как делал всегда с тех пор, как поклялся священнику в том, что больше не будет иметь незаконных детей, в обмен на то, чтобы она осталась жива. Но Илона так же хорошо понимала, что теперь она, вполне возможно, видит его в последний раз и не может позволить ему уйти вот так.
— Нет, мой князь, нет. Останься, — прошептала она и обняла коленями его бедра.
— Илона. — Он тяжело вздохнул.
— Это будет безопасно, моя любовь, совершенно безопасно. Я знаю, когда можно.
— Ты уверена?
— Я никогда не смогла бы солгать тебе.
— Да, ты не смогла бы. Ты единственная, кто не смог бы. Именно поэтому я так дорожу тобой. Ты — прибежище моей души и сердца. — Он улыбнулся. — Что ж, с благословения Господа! — вскрикнул Влад и снова дал волю своей страсти.
Пауза длилась всего несколько мгновений и только усилила их обоюдное желание. Потом их тела снова слились. Восторг и упоение прорывались вскриками и стонами.
Через минуту они лежали, тесно прижавшись, почти слившись воедино, чувствуя дыхание друг друга и слыша, как стучат их сердца. Глаза князя снова были закрыты, на лице написано спокойствие и умиротворение. Илона смотрела на него. В этот момент он был очень похож на юношу, которого она знала прежде, каким увидела его впервые в Эдирне, из-под вуали, увешанной монетами.
Она знала все, что говорили о нем, все слухи и сплетни. При дворе находилось немало охотников, которые с удовольствием и весьма подробно пересказывали на разный манер деяния князя. Ее прислужница Елизавета, дочь жупана Туркула, могла болтать об этом часами, пока Илона не останавливала ее. Но все, что она слышала о жестокости, об ужасающих наказаниях, не имело никакого отношения к человеку, дремавшему в ее объятиях. Он никогда не говорил с ней об этих ужасах и не раскрыл ей, в чем состоял источник той отчаянной мрачности, которая временами охватывала его. Все эти признания предназначались духовнику, Богу, но никак не ей. Влад называл ее своим убежищем, своей
По улице проскакала лошадь. Илона мысленно просила Господа о том, чтобы всадник проехал мимо, но нет.
Знакомый голос негромко позвал за ставнями:
— Князь?..
Она закрыла ему уши, но он все равно услышал и отозвался:
— Иду.
Лошадь отъехала, но недалеко.
Влад попробовал подняться, Илона удержала его.
— Моя любовь. — Дракула накрыл своими руками ее ладони.
— Останься.
— Нет, больше не могу, — ответил он твердо. — Меня призывает Господь.
— Странно, что Всевышний говорит голосом Иона.
Он рассмеялся, высвободился из ее объятий, поднялся. Пока князь быстро, по-солдатски, одевался, Илона неотрывно смотрела на него, разглядывая каждый мускул, запоминая каждый шрам. На его теле не обнаружилось ничего нового, такого, чего она не знала, не помнила наизусть, не держала постоянно в голове.
Он натянул один сапог, обернулся и увидел, как внимательно, со скрытой страстью, она смотрит на него.
— Что ты? — спросил Влад.
— Возвращайся ко мне, — прошептала Илона.
Князь натянул второй сапог, сел на кровать рядом с ней.
— Я постараюсь, но если не получится, то Ион поклялся мне…
Она заставила его замолчать, приложив палец к губам.
— Я знаю, но подозреваю, что если не вернешься ты, то и Тремблак тоже. Я вряд ли увижу его живым, если ты погибнешь.
Влад попытался возразить, но женщина не позволила ему.
— Я буду в безопасности, снова оденусь в мужскую одежду и ускачу в Клежани, к монахиням. Ты так щедро жертвовал им. Наверное, любовница князя должна доживать свои годы именно там.
Он улыбнулся такой неожиданной горячности, взял ее пальцы, поцеловал их.
— Мне как-то трудно представить тебя в монашеском платке.
— Если ты не вернешься, то я обрежу волосы и буду носить платок до самой смерти. — Ей вовсе не хотелось улыбаться.
Дракула прикоснулся к ее густым, пышным волосам, отбросил их с плеча и негромко сказал:
— Не делай этого ни по какой другой причине.
Она склонила голову ему на руку. Он наклонился, поцеловал ее лоб, закрытые глаза.
— Вот так и оставайся, — прошептал князь. — А когда ты снова откроешь их, я буду опять здесь, рядом с тобой.
Она послушалась, как делала всегда. Илона слышала, как он открыл дверь спальни. С улицы послышались приглушенные голоса. Мужчины что-то обсуждали.
Когда лошади ускакали, она по-прежнему не открывала глаз, несмотря на то что слезы струились по щекам из-под ресниц. Он никогда не нарушал обещаний, которые давал ей, и никогда их не нарушит. Илона верила в это.