Драма по-королевски
Шрифт:
Как это будет, когда они вырвутся наконец на свободу? Потом мысли исчезли, она отдалась на волю темных и огненных волн, которые то поднимали ее и она достигала вершины, то обрушивали вниз, и тогда он, чувствуя ее содрогания, заставлял ее снова подниматься на гребень волны…
— Александр! — Еве показалось, что она громко выкрикнула его имя, хотя это был всего лишь сдавленный стон. — Я хочу тебя немедленно, хочу ощутить тебя внутри себя.
Он понял, что такое настоящее безумие, когда она обвила его ногами и выгнулась
Поняв, что она достигла наивысшей точки, он перестал сдерживать себя, выкрикнул ее имя, и в этот момент наивысшего экстаза перешел на французский.
Глава 11
Она проснулась в его объятиях. Рассвет только начинался, небо было серым и туманным, но скоро с восходом солнца туман рассеется. Сквозь приоткрытое окно доносился едва слышный плеск волн. Свечи давно догорели, но их аромат еще витал в воздухе. Он поцеловал ее в лоб, и она открыла глаза.
— Александр, — тихо пробормотала Ева и тесно прижалась к нему, теплая и сонная.
— Спи, еще рано.
Она почувствовала, что он отодвигается.
— Ты уже уходишь?
— Да, я должен.
Она притянула его, не давая подняться:
— Но почему? Еще так рано.
Ее сонный лепет вызвал у него улыбку. Он взял ее руку, которой она пыталась его удержать, и поднес к губам:
— У меня сегодня назначено совещание у отца, очень рано.
— Но не сейчас же. — Ева, наконец сделав усилие, проснулась окончательно.
Волосы у Александра были смешно взлохмачены, но взгляд оказался серьезным.
— Разве ты не можешь побыть со мной хотя бы час? Еще совсем-совсем рано.
Он очень хотел этого, хотел сказать, что мечтает быть с ней не час, а весь день не отходить от нее. И не смог себя заставить.
— Это будет неблагоразумно.
— Неблагоразумно? — Он увидел, как радость в ее глазах померкла. — Понимаю, ты не хочешь, чтобы тебя застали выходящим из моих комнат.
— Так будет лучше.
— Для кого?
Александр приподнял бровь. Он не привык, чтобы его так настойчиво допрашивали.
— То, что происходит между нами, пусть и останется между нами, — к нему вдруг вернулось прежнее высокомерие, — я не позволю, чтобы твое имя трепали в газетах и перешептывались за твоей спиной.
— Как это уже было с Беннетом? — Она начинала злиться. Приподнялась и села в подушках, опираясь спиной об изголовье кровати. Упрямо скрестила руки на груди. — Но я сама привыкла заботиться о своей репутации.
Александр ласково погладил ее обнаженное плечо:
— Ты, конечно, имеешь на это право. Но позволь и мне побеспокоиться о тебе.
— Обо мне или о себе?
Александр по природе был вспыльчив, но подавлял эту черту характера в течение многих лет, тренировал выдержку и теперь
— Ева, уже пошли слухи, после того как наши фотографии после взрыва в театре появились в газетах.
Она отбросила волосы назад:
— Я не боюсь прослыть твоей любовницей.
— Ты думаешь, я стыжусь тебя?
— Ты приходишь ко мне очень поздно и уходишь до рассвета — разве это не признак того, то ты стыдишься меня и хочешь скрыть, где провел ночь и с кем?
Его рука вдруг легла на ее горло, так что она ощутила всю сдерживаемую им ярость, но спокойно встретила его взгляд.
— Никогда не произноси подобных слов. Как ты могла так подумать обо мне?
— А что я должна думать?
Его пальцы сдавили ей горло так, что она замолчала, глаза расширились, но он тут же с силой ее поцеловал, причинив боль. Она попыталась вырваться, ей хотелось не этого, хотелось нежных слов, объяснений, но его руки уже заскользили по изгибам ее тела, и бунт был подавлен. Она обхватила его за спину и ответила на поцелуй с такой же страстью.
Этот сокрушительный эмоциональный взрыв опустошил их. Они лежали рядом, не касаясь друг друга. Солнце уже начало пробиваться сквозь туманную дымку. Наконец Александр произнес:
— Я не хочу, чтобы ты из-за меня страдала.
Голос Евы прозвучал ясно и очень спокойно:
— Меня нелегко заставить страдать.
— Правда? — Он приподнялся на локте и заглянул ей в глаза. — Нам нужно поговорить, но не здесь и не сейчас.
— Хорошо, не сейчас.
Она осталась лежать, закрыв глаза, чтобы слышать, как он одевается, как за ним закроется дверь, но вместо этого почувствовала легкое прикосновение руки к плечу.
— Я испытываю к тебе много разных чувств, но среди них не числится стыд. Ты подождешь меня сегодня в театре? Я постараюсь быть там к шести.
Она не взглянула на него, потому что боялась, что начнет умолять остаться.
— Да, я подожду.
— Поспи еще немного.
Она ничего не ответила, и он ушел.
Ева продолжала лежать с закрытыми глазами, испытывая отчаяние. Александр подарил ей свою страсть, но не захотел открыть душу. Раньше она была убеждена, что страсти будет достаточно. И была потрясена, осознав, что ей этого уже мало. Ей нужно его сердце, чтобы он ее любил, оберегал. Она уже не сможет жить без этого.
Когда все окончательно встало на свои места, она, смирившись, поднялась с постели. Пора готовиться к новому дню. Не стоит напрасно терзаться, надо снова жить.
Александр вошел в библиотеку и обнаружил, что его уже ждут. Отец курил, сидя в кресле, Рив расположился на диване рядом с Беннетом, на столе и у всех на коленях были разложены бумаги. Мэлори, начальник службы безопасности князя, сидел на стуле с извечной трубкой в зубах.