Драма по-королевски

Робертс Нора

Александр сказал:

— Доктор Франко, у меня не хватит слов выразить вам свою благодарность.

И в ответ услышал:

— Ваше высочество, для меня всегда было высокой честью лечить вашу семью.

Александру оставалось исполнить еще одно дело. Он посмотрел на дверь палаты, где лежала Ева. Карман оттягивала продолговатая коробочка.

Он еще раз поблагодарил доктора, и тот сказал:

— Ваше высочество, дайте мне слово, что покинете больницу, как только появится сестра мисс Гамильтон.

—

Даю слово.

Попрощавшись с доктором, Александр вошел в палату и увидел, что взгляд Евы устремлен в потолок. Она повернула к нему голову:

— Я подумала, что ты ушел.

— Но я же обещал, что не покину тебя. Скоро приедет Крис. И я уйду ненадолго. — Он сел рядом и взял ее за руку. — Я обязательно вернусь. Ты не останешься одна.

— Мне стыдно признаться, но я боюсь больниц, прямо как ребенок боится темноты, — смущенно сказала Ева.

— А мне, наоборот, нравится узнавать, что ты хоть чего-то боишься, — улыбнулся Александр.

— Алекс, тот телохранитель, которого ранили, он…

— Жив. И все делается для того, чтобы он скорее поправился. Обязательно зайду его навестить.

— Возможно, он спас мою жизнь, — тихо сказала Ева, — и твою тоже. Я даже не знаю его имени.

— Краден.

Она кивнула, запоминая.

— А как там Жермен?

Александру впервые за много часов захотелось улыбнуться.

— С ним все в порядке, если не считать гордости, которая, безусловно, пострадала.

— Но ему нечего стыдиться. У меня черный пояс, его не дают просто так, — серьезно сказала Ева.

— О да, дорогая, ты доказала это. Когда поправишься, сама объяснишь это Жермену. — Александр дотронулся до ее волос. — Каких цветов тебе принести? Из нашего сада? Я никогда не спрашивал, какие твои любимые.

По ее щекам потекли слезы.

— Не плачь, — он поцеловал ее пальцы, один за другим, — не надо плакать, любовь моя.

— Подумать только, ведь это я привезла его сюда. — Ева сильно зажмурилась, но слезы все рано текли безостановочно. — Я привезла этого Расса в Кордину.

— Нет, — Александр нежно вытер с ее лица слезы, — это Дебок его сюда привез. Мы не можем доказать, но знаем это. И ты должна знать.

— Но как он мог так провести меня? Я его прослушивала, Алекс, я видела, как он работает на сцене. И я разговаривала с теми, кто работал с ним раньше. Я не понимаю.

— Он профессиональный наемный убийца. И одновременно великолепный актер. Он использовал свой талант как прикрытие. Он убивал ради денег. Не из страсти, не из ревности или в силу обстоятельств, а только из-за денег. Даже наша служба безопасности, хотя и проверяла его досье, не нашла ничего подозрительного. Сейчас Рив работает с Интерполом. Может быть, у них отыщется след Расса.

— Все произошло так быстро, что иногда кажется сном.

— Не надо больше думать об

этом. Все кончено.

— Где он сейчас?

Александр поколебался, но только мгновение. Она заслужила правду.

— Он мертв. Жермен застрелил его сразу после того, как… — Ему снова вспомнилось, как содрогнулось тело его любимой, когда в него попала пуля. — Он оставался жив некоторое время, и Рив успел кое-что узнать. Потом я расскажу тебе, когда наберешься сил.

— Я думала, он тебя убьет.

Лекарство, которое ввел доктор, уже подействовало, и глаза Евы стали закрываться.

— Ты сделала все, чтобы этого не произошло, — прошептал Александр. — Как я смогу тебе отплатить за свое спасение?

Уже засыпая, Ева улыбнулась и ответила:

— Я люблю колокольчики. Это мои любимые цветы.

Он приносил их каждый день. Когда ей позволили покинуть больницу в сопровождении патронажной медсестры, он привез ее во дворец. Прошла всего неделя, и она начала бунтовать против своего заточения, беспокоиться о труппе, и Александр с облегчением почувствовал, как страх за нее покидает его сердце. Она поправлялась.

Пресса возносила ее до небес, называя героиней. Беннет приносил ей газеты и читал все статьи о ней, драматически закатывая глаза при очередном восхвалении.

Ева настояла на премьере первого спектакля, хотя волновалась, как актеры справятся без нее. Но все отзывы критиков были благоприятны, даже хвалебны. Она с удовольствием и гордостью читала потом прессу. Расстраивало ее лишь то, что она не смогла сама оценить игру. Она уже с трудом выносила очередные обследования и все с большим нетерпением встречала появление доктора.

— Доктор Франко, я отлично себя чувствую, может быть, пора прекратить чрезмерную опеку моей персоны. Мне не по себе оттого, что со мной обращаются как с тяжелобольной, — сказала Ева, лежа на животе и глядя на доктора с ожиданием, пока тот осматривал рану и менял повязку. Швы были сняты два дня назад.

— Рана хорошо заживает, — ответил доктор. Но мне сказали, что вы плохо спите по ночам.

— Это понятно, я изнываю от тоски и безделья. Даже прогулка по саду — целое событие. Я хочу поехать в театр. Пропустив первую премьеру, не хочу пропустить вторую, как вы не можете понять!

— И еще говорят, вы отказываетесь от лекарств, — наставлял ее доктор.

— Мне они не нужны. Я прекрасно себя чувствую, — упрямо повторила Ева.

— Докторам всегда достается от больных, но это верный признак выздоровления, — безапелляционно заявил доктор Франко и, закончив перевязку, перевернул ее на спину.

— Простите, если я плохо себя веду. — Ева запахнула на груди кофту.

— Не верю в искренность вашего раскаяния, — сухо прокомментировал ее слова доктор.