Драма в Тихом океане
Шрифт:
– Мать, ты чего гонишь, какие непристойные предложения? Я тебе работу предлагаю! Или грядущие материальные трудности тебя не пугают?
Ася с трудом сдержала ухмылку. Друг ещё с институтских времен Женя Герасимов уговаривает её податься в моряки!И лихо отбивает попыткиоднокурсницы перевести всё в шутку.
Узнал, что с прежнего места работы- врача в спортивном диспансере – кстати, спокойного и неплохо оплачиваемого, ей пришлось уйти, вот и решил подсуетиться.
В самом деле, Анастасия – не молоденькая девушка, пора бы уже быть посдержанней. Разве зрелая женщина
Она нарочно вывалила это Женьке, чтобы он понял: Анастасия – не тот человек, который ему нужен, и отстал от неё. Но Настю ждало разочарование. Герасимов слышал про увольнениеиз диспансера, но кинулся к ней вовсе не на выручку. Тут она его идеализировала. Он хотел, чтобы Анастасия его выручила. До каких пор она будет самой себе сказки рассказывать?
Женька при этом, что называется, ни сном, ни духом, не знал, что она так посмотрит на его предложение. Кто к кому пришёл на выручку? Какая выручка? Ему, как начальнику медицинской службы пароходства, нужно укомплектовать медиками экипажи судов, идущих за границу, атут, как назло, заболел врач судна, как ни глупо это звучит.
Не то, чтобы его некому вылечить, но на это нужно время, а судно, как уже было сказано, уходит в рейс послезавтра и не станет ждать, пока коллеги ихнего врача отремонтируют.
– … Представляешь, именно сегодня ночью судовому врачу Мостецкому сделали операцию по удалению гнойного аппендицита. Врач, а себя до такого состояния довёл! Едва сам на тот свет не отправился… Поставили меня перед фактом, и крутись, как хочешь… Хорошо, вчера мы были на дне рождения у Алевтины, помнишь, с факультета педиатрии, и она сказала, что ты недавно ушла из своего диспансера… Я подумал: это судьба.
– Твоя судьба или моя?
– Не придирайся, Настёна! Но если кто меня и сможет выручить, это только ты…
И вот друг сердечный Женя сейчас упорно трамбовал Анастасию, вытаскивая из неё согласие, подменить заболевшего, какого-то Мостецкого.
– Я же тебе говорила, почему в Японии до сих пор не побывала, потому что у меня морская болезнь!
– Чего ты врёшь-то? Могла бы самолетом слетать.
– Могла, не могла, это моё дело… И вообще, друг называется. Ты куда меня толкаешь? В море! А вдруг шторм? Я даже плаваю плохо! По-собачьи.
– Во время штормового предупреждения суда в бухтах укрываются. А в обычном рейсе ничего с тобой не сделается. В крайнем случае, поблюешь немного. Зато сколько впечатлений!
– Жень, ну какой из меня корабельный врач? Ты не забыл? Я – хирург. И что делать хирургу на грузовом судне – бумагу резать?
– Много ты в спортивном диспансере оперировала! Не говори глупости. Твоя профессия – самая, что ни на есть корабельная специальность. И потом, я твой послужной список знаю. Десять лет назад ты работала на Камчатке главврачом районной больницы…
– Да уж, какие только обязанности не приходилось мне выполнять. При дефиците врачей… Начиная с дерматолога до уролога.
– Вот видишь! Значит, ты у нас врач-универсал.
– Евгений Борисович! Тебя не поймёшь. То ты утверждаешь, что на судне мне самое место, то говоришь, что я давно не оперировала.
– Зато «узи 1 » для тебя пустяк, с оргтехникой отлично ладишь, я помню… Между прочим, лазарет на «Василии Сурикове» я лично комплектовал. Ты только своё хозяйство увидишь, сразу влюбишься! Хозяин под моим присмотром расстарался вовсю.
1
Узи – ультразвуковое исследование
– Ты, что, серьёзно про «узи»?
– Серьёзнее не бывает!
– Но ты ведь не мог знать, что я эту науку освоила.
– А вот и знаю. Между прочим, я тебе направление на курсы повышения квалификации подписывал, когда одно время в департаменте здравоохранения работал. Так что, ты у нас и в самом деле на все руки мастер.
Анастасии было приятно, что она не закостенела в своей работе и даже осваивает смежные специальности. Герасимов ею явно гордится.
– И судно называется «Василий Суриков»? Это симптоматично. Про такие суда говорят: он плавает на «художнике»?
– Именно.
– А Суриков – художник-передвижник. Предлагаешь и мне передвижником заделаться? Только Василий по суше передвигался, а я, значит, буду по морю… Сухогруз?
– Контейнеровоз. Вполне себе современное судно. Не какая-нибудь там старая калоша.
– И куда идёт твой художник? – ворчливо поинтересовалась Ася.
Женька – главный врач пароходства Евгений Борисович Герасимов – довольно потёр руки.
– Ну, вот, это совсем другой разговор. А пойдёте вы, моя прелесть, не куда-нибудь, а как я намекал, в Японию. Согласись, это симптоматично!
Не мог всё-таки её не подколоть. Симтоматично – любимое словечко Анастасии.
– И оттуда… – она подхватила его слова, – я должна буду привезти тебе… что? Кимоно? Гейшу? Или что-то посовременее?
Приятель озадаченно заморгал.
– Что это с тобой, когда я с тебя что-то требовал?
– Но, если честно, и никаких особых услуг ты прежде мне не оказывал… Погоди, я ещё немного поугадываю. Может, тебе какой-нибудь особой рисовой бумаги привезти? Ты ведь, я слышала, писательством занялся.
Евгений сконфузился, но тут же взял себя в руки.
– Слушай, Глущенко…
– Моя фамилия уже давно Смелякова.
– Глущенко как-то привычнее.
– Хорошо, тогда давай без фамилий. Ну, я жду.
– Ты же, вроде, врач, а разговариваешь, как мент.
– Не в тот институт поступила, что поделаешь!
– Да ничего мне от тебя не нужно, разве… Ты не могла бы в рейсе… вести дневник.
Ася подумала, что ослышалась.
– Ты имеешь в виду корабельный дневник? А у тебя как, все дома? Ты ведь говоришь не о дневнике судового врача, а о дневник женщины, живущей в мужском коллективе, так ведь? Подробно, с клубничкой?