Драматическая медицина (Опыты врачей на себе)
Шрифт:
Через три недели после начала опыта карбункул и фурункулы очистились, процесс затих, и только несколько рубцов осталось как воспоминание об опыте, произведенном на самом себе. Он все же внес ясность в очень важный для хирургов вопрос. Было доказано, что стафилококки, которые в одних случаях вызывают абсцесс, фурункул, панариций, а в других - воспаление костного мозга, совершенно одинаковы и что различия в картине заболевания и мероприятия врача зависят только от места, на котором осели гноеродные кокки.
* * *
Конечно, и те болезни, которые называют по имени богини любви венерическими, давали врачам повод к опытам на себе. Прежде всего нужно было
Вопрос, без сомнения, важный, но опыт на себе, который мог бы способствовать разрешению проблемы, требовал самопожертвования не только по эстетическим причинам, но и потому, что каждый день в госпиталях можно было видеть, к каким ужасным последствиям могла привести третья из названных болезней или же единая болезнь, если таковая существовала. Конечно, в те времена венерические заболевания не считались с точки зрения общества позорными, как это стало позднее. Тогда и венерическая болезнь была всего-навсего болезнью.
Техника опыта была известна. Брали небольшое количество выделений и вводили себе в мочеиспускательный канал или же брали материал из язвы, которую были все основания отнести к этой группе болезней, и растирали на теле, предпочтительно, разумеется, опять-таки у отверстия мочеиспускательного канала. Если были взяты выделения больного гонореей и внесены в мочеиспускательный канал, а потом появлялись не только выделения, но и язва, тогда те многие, кто утверждал, что эта группа болезней представляет собой единое целое и проявляется то одна, то другая форма заболевания, считали себя правыми.
Джон Гунтер, один из самых видных английских хирургов и анатомов, в 1767 году совершил подобный опыт, давший результат, который вроде бы доказывал его правоту и подтверждал теорию единства. Он заразил себя выделениями больного гонореей и получил не только эту болезнь, но также и сифилис. Он не подозревал, что вместе с гноем внес и материал из шанкра, которым также страдал больной и который явно ускользнул от внимания врача. Он видел только, что путем одного эксперимента вызвал у себя и те и другие болезненные явления: сначала, конечно, гонорею, которая проявляется уже через несколько дней, а потом, спустя определенное время, - сифилис. Так по крайней мере расценивал это он сам и полагал, что доказал правильность своей точки зрения. Но едва ли подтверждение правильности его взглядов доставило ему только радость. Несколько лет спустя он написал об этой болезни книгу на английском языке, вышедшую вскоре в переводах на немецкий и французский языки.
Другой врач того же времени, англичанин Бенжамен Белл, совершил нечто подобное. Он хотел узнать, может ли из язвы твердого шанкра, разновидности сифилиса, развиться гонорея, если он введет себе в мочеиспускательный канал выделения из язвы. Он заболел не гонореей, а сифилисом.
К неверным выводам в результате опыта на себе пришел еще один врач, который, как видно из его трудов, хорошо разбирался в венерических болезнях, по меньшей мере практически. Это был австриец Франц Ксавер Сведиаур. Он родился в 1748 году в Штирии, в семье выходцев из Швеции, учился в Вене, потом переехал в Лондон, где его очень ценили как врача-специалиста. Он также рассматривал эти три болезни как единое
Наконец, парижанин Филипп Рикор, специалист по венерическим болезням, внес, насколько это было возможно, ясность в эту область. Он открыл три стадии сифилиса и присоединился к мнению, что оба вида шанкра, мягкий и твердый, являются самостоятельными болезнями, неидентичными одна другой. Но он совершил тяжелую по своим последствиям ошибку, объявив вторую стадию сифилиса не заразной. Он, по-видимому, не мог себе представить, что и в этой стадии, когда проявления бывают на вид столь безобидными, болезнь также заразна. Это побудило многих врачей провести несколько трагических опытов на себе. Эти опыты, как сказал Эрих Ф. Дах, жутки и свидетельствуют о величайшем самопожертвовании врачей. Сколько людей, сколько семей стали несчастными, ныне нельзя себе и представить!
Особое место занимает трагедия немецкого врача Линдемана (или Линдманна), который при повторных опытах заражения сифилисом, как тогда говорили, хотел подойти к решению проблемы вплотную. В июле 1851 года Линдеман решился на важный опыт под контролем комиссии, которую Парижская Академия назначила для изучения этих вопросов.
Он взял у больного, у которого на миндалинах были папулы (вторая стадия сифилиса), немного выделений, сделал на левой руке поверхностный разрез и внес в него эти выделения. Спустя несколько недель появились симптомы тяжелого заражения, которые распространились по всему телу. В заключительном докладе академии от 18 ноября 1851 года (этот эксперимент завершил ее выводы) говорилось:
"Это было зрелище, разрывающее сердце. Представьте себе молодого мужчину с поразительно красивым и одухотворенным лицом, все тело которого было разъедено фагеданическими шанкрами (так называли старые врачи симптомы этой стадии) и являло признаки конституционного сифилиса в его самой тяжелой форме. Этот новый Курций (намек на древнеримского героя, который, по преданию, бросился со своим конем в сомкнувшуюся над ним расщелину земли, чтобы умилостивить богов и спасти отечество) противился всем просьбам лечиться; он хотел довести опыт до конца и на упрек, что он потом, может быть, умрет, ответил словами: "Тем лучше! Моя смерть докажет, что учение о сифилизации является ужасным заблуждением, и предотвратит новое несчастье". Если это самопожертвование, когда медленная и ужасная смерть стоит перед глазами, не является возвышенным, в чем же возвышенное?"
Трагически-героический опыт Линдемана, конечно, внес ясность в этот важный вопрос. Тем не менее аналогичные опыты на себе продолжались, поскольку факты, как часто бывает в медицине, долго оставались неизвестными другим врачам или они не верили им. История медицины знает имена многих врачей, которые на себе испытали всю драматичность таких экспериментов. Некоторым посчастливилось - заражение не удалось, но многие другие заболевали, и это в то время, когда еще не знали таких могущественных средств, как сальварсан и пенициллин, и оставалось лечиться только ртутью.