Драматическая миссия. Повесть о Тиборе Самуэли
Шрифт:
— Спасибо за информацию, — сухо поблагодарил Самуэли.
С чувством горечи и гнева повесил он трубку. Какие потери, сколько жертв! А виной всему — предательство одного изменника!
Скрестив руки на груди, Самуэли долго стоял в коридоре возле окна, погруженный в невеселые раздумья. В тот самый день, когда он подавлял в Калоче последние очаги мятежа, здесь, в Будапеште, его набрали членом Центрального Исполнительного Комитета. А в состав нового правительства не ввели. Отныне он входит в Правительственный Совет лишь как председатель чрезвычайного трибунала. Правые реформисты настояли на его отстранении, мотивируя это тем, что у Самуэли, дескать,
По коридору торопливо прошел сотрудник Наркомата иностранных дел. Он попросил дежурного вызвать из зала заседаний Бела Куна. Самуэли уловил лишь одну фразу Куна, произнесенную громко:
— Передайте, пожалуйста, что идет заседание. Я занят. Освобожусь не раньше ночи. Тогда милости прошу!
Сотрудник наркомата ушел, почти убежал.
— Глава итальянской военной миссии подполковник Романэлли решил заступиться за офицеров, арестованных вчера, — сказал Кун, подходя к Самуэли. — Получил, видите ли, радиограмму с одного из мониторов, что стоят в сербских водах, и на основании ее требует, чтобы мы обращались с командиром минного заградителя «Труд» как с военнопленным. Разве это судно в мятежной флотилии?
Самуэли рассказал Куну о телефонном разговоре с Ласло.
— Ах вот оно что! Этот капитан и есть предатель?! — воскликнул Кун. — Ну и ну! Однако антантовских дипломатов оперативно осведомляют обо всем. И они тут же заступаются за изменников да еще ссылаются на общественное мнение всего западного мира. Когда в свое время мы оказались в тюрьме, тогдашние правители Венгрии лишили нас самых элементарных прав, предоставляемых политическим заключенным. А от нас, как видите… требуют, чтобы мы обращались с контрреволюционерами, как с военнопленными. Замысел их понять нетрудно: военнопленного, согласно нормам международного права, нельзя казнить, нельзя заключить в тюрьму, а если он к тому же и офицер, ему выплачивают и жалованье. Хитрецы! Ну что ж, сессия Исполкома даст ответ на этот демарш представителя Антанты. Кстати, каково ваше мнение о моем предложении?
— Я одобряю… Может, только вам не следовало бы самому вносить проект. Вы еще объединяете как-то правительство, и подобная инициатива осложнит ваше положение. И в международном плане затруднит вашу деятельность. Короче, вы можете оказаться в таком же положении, как и я. Так что, пожалуй, целесообразнее было бы выступить с этим предложением мне.
Кун ничего не ответил Самуэли и только крепко сжал его руку.
Глава четвертая
Человек
Мы не заметили, что клевета на Тибора и распространение о нем сплетен были средством и методом классовой борьбы буржуазии.
Паровоз дал гудок. Хлопнула вагонная дверь — это вернулся патруль, выходивший на каждой
Перед глазами Самуэли промелькнул фасад станционного здания. В темноте он скорее угадал, чем различил название: «Д-о-р-о-г». «Вот и еще одну станцию миновали, скоро прибудем в Нергешуйфалу!» — подумал Тибор. Поезд набирал скорость. Нарком в одной гимнастерке стоял у открытого окна, но, почувствовав вдруг легкий озноб, отошел, застегнул ворот.
На станции Нергешуйфалу Йолан сойдет, а Самуэли поедет дальше, в Шопрон, «выяснять обстановку» в городе и области. Так предписала директория революционного Правительственного Совета. Оно, конечно, выяснить обстановку никогда нелишне. Но комиссар Правительственного Совета в Шопроне Шандор Кельнер сегодня прислал телефонограмму: «У нас порядок и спокойствие». И если уж он сообщил столь лаконично и определенно, значит, и в самом деле в тех местах все спокойно и выяснять там, собственно, нечего.
На Чепельском металлургическом комбинате, на вагоностроительном заводе «Ганц» и на других предприятиях совещания коммунистов но поводу предстоящего создания самостоятельной партии прошли успешно. Проводились они конспиративно, и все-таки после первых же совещаний правые насторожились; с чего это Тибор Самуэли вдруг зачастил на предприятия? Чтобы усыпить их подозрения, Тибору пришлось немедленно устраниться от этого дела. «Ну вот я и лишен возможности помочь делу воссоздания партии, — с грустью думал он. — Дали другое задание: проверить, как организован летний отдых детей в окрестностях Шиофока — на берегу озера Балатон.
Что ж, неплохое дело… И еще одно: нужно дать конкретные предложения по созданию новой ежедневной газеты — «Коммунист»… Бела Кун намечает сделать меня редактором. Работа увлекательная, конечно… Мятежи подавлены; видно, заговорщики разыграли все свои козыри. На фронте затишье. Чрезвычайному трибуналу, к счастью, делать нечего. А поручение Правительственного Совета «выяснить обстановку»… — одна видимость. Просто считают неудобным сказать прямо, что не нашлось сейчас для меня более ответственного задания. А все из-за происков правых. Пользуясь поддержкой дипломатов Антанты, они упрочили свои позиции и, осмелев, снова выступают с открытым забралом».
«И зачем я согласился выполнять это пустяковое задание? — с горечью спросил он себя и сам же ответил: — Да только затем, чтобы не сидеть дома сложа руки».
«Сложа руки»… Странные слова! Очнувшись от невеселых мыслей, Тибор с недоумением оглянулся: вокруг ни души. Тяжело вздохнув, он отвернулся от окна. Всю ночь глядеть в темноту — занятие не из приятных. Тоскливо для его деятельной натуры.
А поезд все ускорял ход. Дребезжала неплотно прикрытая дверь. Самуэли прижал ее, закрыл на задвижку — не то проснется Йолан. За стеклянной дверью тамбура стоял часовой, прислонившись к стене и прижав винтовку с примкнутым штыком, он чему-то мечтательно улыбался, глядя в открытое окно. Самуэли подошел к нему.
— Что нового, товарищ Палинкаш. Чем любуетесь?
Часовой вытянулся перед Самуэли, окинул себя быстрым взглядом: все ли в порядке? Тибор проследил за взглядом часового. Да, все как положено: кожанка аккуратно застегнута, ремень туго затянут.
— Любуюсь звездой, товарищ народный комиссар. Видите, вон та, голубоватая. Нынче, 9 июля, ночью, в центре северного полушария неба стоит Вега, самая яркая звезда созвездия Лиры… Вы только взгляните, товарищ народный комиссар, до чего же яркая и пятиконечная…