Драмы и комедии
Шрифт:
К о р ч е м н ы й. Да, комиссия сделает свой вывод, надеюсь, единственно верный вывод. Но наших отношений, их чистоты уже никакая комиссия не вернет.
Входит Б е л ы ш е в, усталый, озабоченный. И Дина и Корчемный остро воспринимают его приход.
Что Селихов?
Б е л ы ш е в. Все еще без сознания… Я получил телеграмму. Вечером приезжает комиссия института.
К о р ч е м н ы й. Вот это хорошо.
Б е л ы ш е в (сбросив
К о р ч е м н ы й. Коротко.
Б е л ы ш е в. Было что-нибудь важное?
К о р ч е м н ы й. Да… (Помедлив, — он понимает силу своего признания.) Селихов считает, что во всем виноват я.
Б е л ы ш е в. Вы?! Нет, нет, товарищи… Все мы сейчас неспокойны. Воздержимся от преждевременных выводов. Сейчас для нас важны только факты и документы! Я прошу вас — максимум объективности. Если победит ложная точка зрения, дальнейшая работа пойдет по ложному пути.
К о р ч е м н ы й. Это было бы печально.
Б е л ы ш е в. Печально! Разве дело только в нашей печали? Сейчас печалится множество людей. Печалятся инженеры и рабочие, которые облекли мою мысль и мысль коллектива, с которым я работал, в форму живых, послушных механизмов. Сейчас печалятся шахтеры, которые из поколения в поколение несут веру, что наука наша когда-нибудь да расправится, окончательно расправится с метаном.
К о р ч е м н ы й. Я понимаю вас, Виктор Иванович. Столько трудов — и вдруг напрасно!
Б е л ы ш е в. Мы даже не можем позволить себе так думать! Надо искать, искать… У нас есть возможность установить истину. В последнее время Николай Аркадьевич сделал ценнейшие расчеты в журнале подземной аппаратуры. Думаю, что это весьма верный ключ к решению всей проблемы. Друзья мои… я жду вашей помощи.
К о р ч е м н ы й. Виктор Иванович, на меня вы можете рассчитывать полностью. Доказать реальность вашего открытия — это сейчас единственная цель моей жизни.
Б е л ы ш е в (с лестницы). Кстати, в этом журнале можно получить некоторые данные и по электросистеме. Почему она разладилась в самый ответственный момент.
К о р ч е м н ы й. Да, да…
Д и н а. Правильно!
Б е л ы ш е в. Прошу вас ко мне.
К о р ч е м н ы й. Сейчас. Я принесу журнал. (Идет в левую комнату.)
Б е л ы ш е в и Д и н а поднимаются наверх. К о р ч е м н ы й входит, перелистывая журнал.
Какие же тут данные?.. (Положив журнал на стол, просматривает не садясь; увидал идущего мимо окна Леня, прикрыл журнал лежащей тут же газетой.)
Входит Л е н ь.
Остап Игнатьич, вас ждут наверху… Белышев, Дина…
Л е н ь. Многоликий, не морочь людям голову. Думаешь, я не разумию, что произошло в шахте?
К о р ч е м н ы й. Что вы хотите сказать?
Л е н ь. Электросистема
К о р ч е м н ы й. Оставьте при себе свои нелепые домыслы!
Л е н ь. То не домыслы, то факт.
К о р ч е м н ы й. В обломках ищете точности, Остап Игнатьич? А в науке превыше всего — борьба мнений.
Л е н ь. Так вот тебе мое мнение… Сегодня же ты скажешь всю правду. Или худо тебе будет, дюже худо. (Идет.)
К о р ч е м н ы й. Слушайте, Лень!
Лень остановился. Корчемный подходит.
Не слишком ли много вы берете на себя?
Л е н ь холодно взглянул на Корчемного и двинулся вверх по лестнице.
К о р ч е м н ы й идет к столу, берет журнал, еще раз заглядывает в него, потом, оглянувшись, не торопясь открывает дверцу печи, засовывает журнал в печь и направляется к лестнице. Входит Д а н и л ы ч. Заглядывает в печь.
Д а н и л ы ч. Куда, куда! (Вынимает уже обгоревший с краю журнал.) Толстота этакая… дыму наделает.
К о р ч е м н ы й. Негодная.
Д а н и л ы ч. А?
К о р ч е м н ы й. Старье.
Д а н и л ы ч. Зачем же все сразу? Можно помаленьку. (Раскрывает журнал, деловито вырывает по одному листку, комкает, чтобы лучше горело, и бросает в печь.)
Корчемный, нервничая, закуривает.
Вы, значит, вместе с Селиховым были…
К о р ч е м н ы й. Бросай, Данилыч, бросай.
Д а н и л ы ч. Пофартило вам. А в поселке говорят, будто вся ваша работа насмарку… Душой народ болеет.
К о р ч е м н ы й. Бросай, бросай!
Д а н и л ы ч. Андрей Васильевич, а что же Алешка — неужто и впрямь что напортил?
К о р ч е м н ы й. Люди разные бывают, Данилыч.
Д а н и л ы ч. Это верно.
Корчемный поднимается по лестнице и скрывается там, наверху, видимо желая послушать, что там, у Белышева, происходит. Когда он спускается, он видит Данилыча, который никак не торопится сжигать журнал. Только глубокие затяжки папиросой выдают волнение Корчемного.
А в чем же она, разница-то?
К о р ч е м н ы й (сдерживая злость). Интеллектуальный потенциал! Понятно?!
Д а н и л ы ч. Чего, чего?
К о р ч е м н ы й. Потенциал!
Д а н и л ы ч (не поняв). А…
К о р ч е м н ы й. Есть люди маленькие, а есть большие. Одни примитивны и ни на что не способны, другие умны и талантливы. Их жизнь для общества дороже, чем жизнь какого-нибудь серенького человека. (Готов взять у Данилыча журнал.) Да что же ты…