Драмы и комедии
Шрифт:
М и ш к а. Я твою внучку, Евгений Степанович, безо всякой коммерции люблю. Я за нее, если хочешь, жизнь отдам. Ну, поможешь ты мне?
О л ь х о в ц е в. Вмешиваться в чужую жизнь — не в моем понятии.
М и ш к а. Ладно, сам добьюсь, хоть не мешай.
Из дома Ольховцева доносится стук.
Опять она, Надька, тюкает…
О л ь х о в ц е в. Щепу для растопки колет.
М и ш к а. Темнишь, по бревну топор… Она ж на стене в сенях зарубки ставит. Календарь
Н а д я выходит. Зябко поежилась, идет к Мишке.
Хватит стенку портить… Холодно? (Снимает пиджак, подает Наде, та молча отказывается.) Да бери! Укройся…
Н а д я (надевает пиджак; невесело усмехаясь, помахала болтающимися длинными рукавами, заметила медаль). «За трудовую доблесть»…
М и ш к а. Я еще звездочку повешу. (Обнимает Надю.) А помнишь, я с папкиными медалями бегал? Ты приехала сюда к деду в первый раз. Ох и гонял я тебя по крапиве! (Обнимает ласково, преданно заглядывает в глаза.)
Н а д я. Сейчас бы вернуться в те годы… Хоть бы и по крапиве. А потом слезы горохом — вся печаль смыта…
М и ш к а. Ты эту беспомощность брось. Было бы из-за кого себя заганивать! Он тебе даже не пишет, а ты за каждый день по стенке топором клацаешь.
Н а д я (как бы очнувшись, резко). Убери руки.
М и ш к а. Тише… дед задремал…
Н а д я. Руки убери! Прочь! (Отбивается от Мишки, словно крыльями размахивая руками в свисающих рукавах.)
М и ш к а. Чего дерешься? Вон какой-то волосатик смотрит…
С правой стороны, оттуда, где виднеется церковь и предполагается дорога на Корабельщики, появляется ч е л о в е к, дочерна прокаленный солнцем, полуобнаженный, босой, с длинными, лежащими на плечах волосами и буйными бакенбардами. Трудно узнать в этом пришельце Бориса Куликова. На его лице блуждает улыбочка. С этой слегка нахальной и жалкой улыбочкой, приобретенной не при самых лучших обстоятельствах жизни, он будет потом не столько шутить, сколько говорить о серьезных вещах.
Н а д я (вскрикнула, бросилась ему навстречу). Боря!..
Б о р и с (улыбается). Привет…
Н а д я. Это что ж с тобой, Боренька?..
Б о р и с (кивнул Ольховцеву, Мишке). Здравствуйте. Плыл по реке. Кардымовка по реке ближе, а город дальше.
М и ш к а (с ненавистью). Это смотря как плыть. (Наде.) Дождалась принца!.. Фил Эспозито. Если резать тебя начнет, кричи, я прибегу. (Уходит.)
Н а д я (сияет). Сейчас умоешься, отдохнешь… А где твои вещи какие-нибудь?
Б о р и с (вынимает
Н а д я. Носить не тяжело?
Б о р и с. Нет. Кланяюсь, Евгений Степанович. (Низко поклонился.) В самом деле кланяюсь… Вспоминал я вас. Мудростью вашей проникся. Помогала. Если мерзавцам душу не подставлять — плюнуть не успевают.
О л ь х о в ц е в. Не моя это мудрость — извечная.
Н а д я. Сразу разговаривать… Пошли, пошли в дом! Баню тебе истоплю.
Б о р и с. Спасибо. (Оглянулся.) Вроде бы ничего тут не изменилось… Река вспять не потекла… Вы-то, я вижу, в порядке.
О л ь х о в ц е в. Когда внучка приезжает, почти что идиллия. Эх-хе-хе… Стары кости несу в горсти, несу-несу, никак не растрясу… (Уходит.)
Н а д я. Ты совсем-совсем нездешний… Да не хмурься ты… Морщинки появились… Смотри, чайки присели на волнах, твои подружки, им еще надо куда-то лететь, маршрут обдумать. А ты — уж на месте! Почему ты не писал?
Б о р и с. Часто менял адрес.
Н а д я. Скрывался, что ли? Но тебе ничего не грозило, оправдали тебя.
Б о р и с. Ля-ля-ля!.. Меняем дорожку. Отличный магнитофон был там у моего приятеля. Портативный «Сони». Здорово помогал нам молчать!
Н а д я. Ну, где же ты увлекался молчанием?
Б о р и с. Север — теперь уже банально. Двинул я, Наденька, на юг, в район Одессы. Ля-ля-ля!..
Н а д я. А я тебе уже не нужна была?
Б о р и с. Нужна.
Н а д я. И ты меня бросил? Тебе не жалко было?
Б о р и с. Жалко.
Н а д я. Все-таки на что ты тогда обиделся?
Б о р и с. Избави бог, чтобы я обиделся. Я — задумался. Человеку, в сущности, не много надо. Свежий воздух, глоток воды и душевный покой… Кто начальником на пристани? Тот же Зевин?
Н а д я. Зевин еще на Севере. Нет пока здесь начальника. Сейчас Варвара Антоновна совмещает с буфетом. А что?
Б о р и с. Отличная была у отца служба. Встретил корабль, проводил… Тишина, рыбалка, охота. А зимой — книги.
Н а д я. Да зимой здесь пустыня снежная!.. А дорога — так только санная. На Корабельщики.
Б о р и с. Тишина… Тишина теперь на земле дороже золота…
В низине влажной, в уединенье, Скрытно поет свою песню пугливая птица, Дрозд одинокий, Отшельник лесной, вдали от селений Поет свою песню…Н а д я. Как ты жил?
Б о р и с. Забавно…
Н а д я. Скажи, почему ты уехал?
Б о р и с. А надоело все! Ходил, ходил я Поначалу из одного кабинета в другой… Доходился. Стали пальцем на меня показывать: «Тот самый, что чертежи своровал. Папашино реноме восстанавливает». Куда ни сунусь — ответ один: успокойтесь, мост и без вас построят. Начал ваш отец, его проект? Хорошо, спасибо. А закончат другие. Коллектив!