Драмы и комедии
Шрифт:
А н б е р г. Особо займитесь. Дальше.
Эмар включает магнитофон. Песенка, свист. Хохот. Анберг морщится.
Голоса — и мы видим разговаривающих, М и р о н е ц к о г о, долговязого верзилу, и Т о м к и н а.
М и р о н е ц к и й. Ну, женщина!.. Европейская. Ты понимаешь? Глаза, бедра. Ты думаешь, она ходит? Танцует!
Т о м к и н. Стыдился бы, Миронецкий.
М и р о н е ц к и й (с подделкой
Т о м к и н. Гляди, подхватишь…
М и р о н е ц к и й. У немцев отличная медицина.
А н б е р г (после того, как Эмар выключил магнитофон). Кто он, этот поклонник нашей медицины, установили?
Э м а р. Да. Увы, в медчасти.
Входит Т у р о в е р ц е в.
Т у р о в е р ц е в. Извините, экстренное дело… Лифанов… гм… последний из шестерых, не допущенных к присяге, бьется в истерике. Умоляет допустить к вам. Если бы вы уделили две-три минуты.
А н б е р г. Давайте!
Т у р о в е р ц е в уходит. Входит Л и ф а н о в. В страхе застыло его грубое, тяжелое лицо со скошенным подбородком.
В двух словах — ваше прошлое?..
Л и ф а н о в (быстро). До войны работал директором леспромхоза в Вологодской области. Семейный. Старший лейтенант. Оставьте меня здесь! Лагерь — это смерть…
А н б е р г. Вздор. Вы только затем и просили встречи со мной?
Л и ф а н о в. Я буду вам полезен… Если можно, я сказал бы вам наедине.
А н б е р г. Инженер-капитан Эмар — мой первый помощник, у меня нет от него секретов.
Л и ф а н о в. Откровенно… Решил было воспользоваться… С вашей помощью — через фронт и — домой. Пока война. Леса большие. Но если вы меня обратно в лагерь, на смерть…
А н б е р г. Короче.
Л и ф а н о в. Я получил задание…
А н б е р г. Где? От кого? Когда? Садитесь, пишите.
Лифанов сел, пишет. Кончил писать.
Ну, ступайте.
Л и ф а н о в уходит.
Э м а р. Вполне возможно, что это — примитивная ложь.
А н б е р г. А если верить его версии? Он заслан не один. Так пускай он поищет здесь своих сообщников. Свяжитесь с лагерем. Попросите, чтобы этого комиссара Воронина, если такой действительно существует, переправили сюда, в гестапо. Удобнее для очных ставок.
Э м а р. Слушаюсь. Кто здесь, в школе, будет поддерживать контакт с этим Лифановым?
А н б е р г. Дорм. Эрих Дорм. И вообще лично вам не следует встречаться с осведомителями. Приручили — и сразу передавайте Дорму. (Задумался.) Если это так, кто же второй и третий?
Свет гаснет. И потом
Э м а р. Мы с вами — в типичной немецкой школе. Идеальный порядок, свет, уют, отличное преподавание. (Подзывает молодую учительницу.) Сделайте любезность…
А н н а. Четвертый класс «Б». Анна Зеехолен.
Э м а р. Это — наши русские друзья по оружию.
А н н а (бледное, усталое лицо, большие серые глаза, в сердитом удивлении приподнятые брови). Я вас слушаю.
Э м а р. Скажите, война не отразилась на успеваемости ваших учащихся?
А н н а. Все учатся превосходно. Дети великого фюрера так же, как их отцы и матери, сознают свой долг.
В е р е ж н и к о в (слушает Анну и подмечает несоответствие между выспренними словами ее ответа и печальным, одеревеневшим лицом). Спасибо, хорошо объяснили, фрау Зеехолен.
М а д р ы к и н (возвращается из класса). Белые парты… культурка.
Э м а р. Здесь учатся дети великого фюрера, будущие хозяева планеты Земля… Выводы каждый из вас сделает сам. Сравните, взвесьте и оцените. Это поможет осмыслить дорогу, по которой вам идти.
Все молчат. Перемена света.
Внимание! Становись! Три шага вперед, шагом марш! Смирно! Равнение направо!
Входит А н б е р г.
Налево! К присяге, шагом марш!
Выстрел. Один из идущих к присяге, Прошкин, падает.
П р о ш к и н. Предателем быть не хочу. Прости, Родина!
В е р е ж н и к о в (встречается глазами с Татишвили, тихо). Поспешил, бедняга… Это можно в последний момент, как последнюю пулю…
Татишвили опускает глава.
М а д р ы к и н (подошел, вздохнул). Прошкин… землячок…
В е р е ж н и к о в. Размазня.
Э м а р. Естественный ход событий, друзья!
В е р е ж н и к о в. Искренне работать или же искренне умереть.
Э м а р. Попрошу к присяге!
Спортивная площадка под открытым небом. Б е с а в к и н («Рецидивист») идет с ножом на В е р е ж н и к о в а. Короткая схватка. Нож отлетает в сторону. Вережников и Бесавкин катаются по земле, рыча и чертыхаясь. Вережников одолевает Бесавкина.
Б е с а в к и н (с ненавистью хрипит). Врешь, не возьмешь… фашистская шкура… гитлеровский холуй… Э-эх! (Ловко рванулся, и Вережников уже под ним.) Бочка, чистый вираж…