Драмы и комедии
Шрифт:
А н б е р г. Вы отлично провели отсев. Ах, как проницательно был забракован вами Лифанов! Но тайный комиссар, о котором сообщил Лифанов, этот Воронин, он же Садков, расстрелян в лагере за организацию массового побега.
Д о р м. Так что же, врал Лифанов или не врал?..
А н б е р г. Вот я и прошу вас заняться этим. Если здесь среди наших питомцев растворились советские агенты…
Д о р м. Эх, как хорошо было в Бразилии, Аргентине! В конце концов и в Африке я освоился настолько, что даже привык к чернокожим красоткам. Но здесь… Я — жалкий доносчик в доме, где живут сто пятьдесят преступников.
А н б е р г. Хорошо, Эрих Дорм, я учту эту вашу горькую шутку. Нет, я, извините, пить не буду.
Д о р м. Здесь, в монастыре, вы приняли аскетический образ жизни?
А н б е р г. Весь мой аскетизм, Эрих, в банальном старческом геморрое.
Входит Э м а р.
Э м а р. Как вы неразборчивы в гостях, полковник! Какой-то дикий мордвин пьет у вас водку…
Д о р м. Полковник Анберг, как истинный аристократ, демократичнее выскочки из мелких лавочников.
Э м а р. А не отправить ли вас в лагерь, Томкин?
А н б е р г. Эмар, что новенького в нашем монастыре?
Э м а р. Были тренировочные прыжки. Разбился Радеев. Сережа… У него не раскрылся парашют…
А н б е р г. Парашют исследовали?!
Э м а р. Да. Обычная техническая неисправность.
А н б е р г. Здесь не место для загадочных происшествий! Радеева убрали… Кто?!
Д о р м. Этот поганец Лифанов все-таки не лгал.
А н б е р г. Я не успокоюсь, пока не получу абсолютной ясности. Дорм, я прошу вас, пустите в дело всю свою изобретательность… (Эмару.) Может ли в этом случае чем-нибудь помочь Лифанов?
Э м а р. Лифанов подозревает только одного — Сверчинского.
А н б е р г. Сверчинского?.. Но можно ли принимать всерьез то, что докладывает Лифанов? Ведь ему во что бы то ни стало надо заподозрить кого-то как советских агентов. Иначе эта версия и его собственная персона оказываются под угрозой… Кому верить?
Э м а р. Господин полковник, в поведении Сверчинского меня настораживает то, что он как-то максимально хорош… Понимаете? Или это действительно так, или же…
Д о р м. Если возникает хотя бы малейшее подозрение, отдайте его в гестапо, Хаммфельду, отдайте, пока не поздно!
Э м а р. Тогда почему бы не отдать Хаммфельду сразу всех, всех сто пятьдесят?
Д о р м. Да, еще лучше — всех!
А н б е р г. Я бросил бы их собственными руками в газовую камеру, в печь… Отребье, сброд. И все-таки гестапо — нет… Это милое ведомство и так уж сует нос во все дела военной разведки.
Д о р м (почти кричит). Среди ваших питомцев я, Эрих Дорм, чувствую себя пай-мальчиком с чистыми ногтями!
А н б е р г (сурово). Эрих, надо красиво делать всякую работу. Даже если она очень грязная. Вы наблюдали пчел? Ах, как элегантно пчелка порхает над цветком! А в действительности? Косматое, деловитое насекомое, мудрый практик природы летит к цветам, иногда очень долго, спасаясь от птиц. Вот села. Запускает в цветок свой хоботок и пыхтит, пыхтит… Ее внутренности работают, как мощный насос. И сок цветов, нектар,
Летное поле, Б е с а в к и н стоит, сдерживая стропы парашюта, машет рукой.
Б е с а в к и н. Сюда! Коля!
С тюком парашюта в руке появляется В е р е ж н и к о в.
В е р е ж н и к о в. Эй, урка! (Садится.) Хозяева наши в переполохе… Вчера удостоился чести — был приглашен к шефу.
Б е с а в к и н. Как говорила моя бабушка: у счастливых и петух несется.
В е р е ж н и к о в. Анберг петлял вокруг гибели Радеева.
Б е с а в к и н. Подозревает! Или — на всякий случай?..
В е р е ж н и к о в. Я так и не понял. Во всю мощь я давал «дымовую завесу». Играл опустошенного типа… Иван, мы едва не сгорели… Ты это понимаешь?!
Б е с а в к и н. Малыш, не пускай пузыри.
В е р е ж н и к о в. Вчера Анберг сказал мне, что каждый агент стоит дивизии, а то и корпуса…
Б е с а в к и н. Смотри, какие мы ценные!
В е р е ж н и к о в. Если здесь готовится против нас сто пятьдесят дивизий… Все ли мы с тобой делаем, чтобы эти дивизии разгромить?
Б е с а в к и н. В нашем активе уже двенадцать парней.
В е р е ж н и к о в. А полетят отсюда около пятидесяти групп. Подберем ли мы для каждой группы своего парня? Вряд ли.
Б е с а в к и н. Групп сорок охватим!..
В е р е ж н и к о в. Но могут быть и срывы?.. Приземлились, а наши ребята в двух, трех, в десяти случаях не сумели выполнить свои задачи или погибли… Значит, дивизии Анберга пошли гулять по стране?
Б е с а в к и н. Этого нельзя допустить.
В е р е ж н и к о в. Вчера по пути от Анберга мне удалось на секунду заскочить в секретную часть канцелярии. Да, там стоят примерно такие же сейфы, как наши учебные.
Б е с а в к и н. Вот уже дело!
В е р е ж н и к о в. Я представил, в каком педантичном порядке покоятся за стальными стенками личные дела наших «однокашников»… фамилии, адреса, родственники, особые приметы, фотографии. Слюнки потекли!
Б е с а в к и н. Что ж, учат нас тут неплохо.
В е р е ж н и к о в. Тогда задача была бы решена до конца. Рискнем?
Б е с а в к и н. Малыш, я ходил на таран. (Осмотрелся, прислушался.) Ты убедил Анберга своей «дымовой завесой»?
В е р е ж н и к о в. Вроде бы убедил. У меня, понимаешь, биография, к сожалению, убедительная. Я никогда не говорил с тобой об этом. Фашисты облюбовали меня по очень печальному признаку — из-за моего отца.
Б е с а в к и н. Родного отца?
В е р е ж н и к о в (горестно кивнул головой). Вот я и заливал шефу, что мой отец был последовательным, убежденным врагом советского строя. И меня взрастил в таком же духе.
Б е с а в к и н. А по правде как?
В е р е ж н и к о в. Да ты что?!