Драмы. Новеллы
Шрифт:
Глубокая противоречивость Клейста сказалась в том, что на тот же период, в который он создал обе свои трагедии, приходится и его работа над комедиями «Амфитрион» и «Разбитый кувшин».
В «Амфитрионе» Клейст, по существу, создал немецкий вариант старого античного и мольеровского комического сюжета, придав ему новый колорит. Клейст смело смешал в комедии высокое с низким, смешное с трагическим. Любящая Алкмена, чья страсть изображена с подкупающей силой, относится к числу лучших образов, созданных Клейстом; вместе с тем холопство Амфитриона дает повод для веселого смеха, для сатиры на самодовольного мещанина, пресмыкающегося перед господами. В сложном комизме «Амфитриона» отразилась жалкая немецкая действительность, оскорблявшая и отталкивавшая Клейста, выразились его скептические раздумья о человеке, о его готовности приспособиться к любому положению, если оно ему выгодно. Но за комическим
И эта пьеса Клейста не понравилась Гете. Ее многосторонность, переплетение трагического и комического начал Гете расценивал как «раздвоенность»; сложность эмоций, раскрытую в сценах комедии, посчитал «путаницей чувств».
«Разбитый кувшин» — одно из выдающихся произведений немецкой драматургии XIX века, до сих пор сохраняющееся в репертуаре немецких театров.
Хотя Клейст перенес действие своей комедии в Голландию, по существу, перед читателем — Германия конца XVIII века. Неверно было бы в этой комедии видеть только консервативную критику голландских бюргерских порядков, не менее порочных, чем порядки юнкерские, или насмешку над жалким выскочкой, пресмыкающимся перед своими знатными господами. Клейст показал себя в этой комедии знатоком народного быта. Жизнь, интересы, кругозор немецкого крестьянства, характеры немецкой деревни и провинциального немецкого судейского сословия переданы в комедии с явной сатирической тенденцией. Советник Вальтер, лицемер Адам — деревенский судья, пройдоха писец «Лихт — типы, замечательные своей живостью, новизной, — до Клейста никто так не изображал провинциальную немецкую юстицию, безобразное порождение отживающего общественного строя.
Примечательны и образы крестьян — особенно фигуры Фейта Тюмпеля и его сына Рупрехта. В них нет идеализации патриархальной немецкой деревни, что было свойственно многим другим немецким романтикам.
В комедии «Разбитый кувшин» господствует атмосфера непринужденного, смелого смеха, роднящая ее и с комедиями Гольдони, и с традицией Лессинга. Смешон, но и отвратителен деревенский судья Адам. Жалкий старый волокита с разбитой физиономией и без парика — таким предстает он перед зрителем после неудачного покушения на честь деревенской красавицы Евы.
Новыми для немецкой драматургии средствами были обрисованы и сама Ева, и ее возлюбленный — Рупрехт, и ее мать — госпожа Рулль.
Постепенно, деталь за деталью, вскрывается продажный и бесчеловечный характер той «законности», которую представляет Адам. Он выглядит жалким и подлым рядом с прямыми крестьянскими характерами, изображенными не без доброго юмора, которому больше не суждено было появиться в произведениях Клейста.
«Разбитый кувшин» резко отличается от драм Клейста по стилю. Действующие лица комедии говорят на образном, живом языке, который чужд декламационных интонаций, мрачных изысков и крайностей «Роберта Гискара» и «Семейства Шроффенштейн».
Реалистическая тенденция, побеждающая в «Разбитом кувшине», связывает эту комедию с лучшими традициями немецкой национальной драматургии, сказывается в типах Адама Фейта, Рупрехта. Это типы немецкой действительности, порожденные новыми отношениями, исподволь развивающимися в феодальной Германии, типы Германии бюргерской и крестьянской.
По «Разбитому кувшину» и отчасти по «Амфитриону» мы видим, что Клейст пристально вглядывался в жизнь народа. В обеих комедиях есть народное начало, выражающееся в здоровом смехе Клейста над пороками и уродствами, которые существуют и при господстве юнкеров, и при хозяйничании бюргеров. Реализм «Разбитого кувшина», стихия здорового юмора, симпатия, с которой намечены в комедии образы людей из народа, — все это, вместе взятое, говорит о сложности процессов, происходивших в сознании художника.
Гете проявил большой интерес к «Разбитому кувшину» и поставил комедию на сцене Веймарского театра. Это был единственный случай, когда при жизни Клейста его пьеса увидела свет рампы.
Но постановка «Разбитого кувшина» считается неудачной на блестящем пути Гете — режиссера и литературного руководителя Веймарского театра. Следуя своему вкусу, Готе многое изменил в пьесе Клейста, приспособил ее к своему режиссерскому плану. Однако, осуществляя спектакль в духе требований Гете, нельзя было воспроизвести специфику Клейста-комедиографа. Будучи приспособлена ко вкусам Гете, комедия теряла слишком многое из того нового и смелого, что внес в нее своеобразный талант Клейста.
Эти сложные отношения двух больших художников выражали, конечно, нечто большее, чем несходство взглядов на трактовку античных сюжетов или на характер
Новый период в развитии писателя наступил после иенского разгрома. Теперь в Клейсте боролся художник, которого тянуло к более глубокому осмыслению современности и прошлого Германии, и фанатик, мечтавший о кровавой расправе с французами. Это особенно резко сказалось в «Принце Гомбургском», в «Битве Германна», в публицистике и поэзии Клейста. Ненависть к французам сочеталась у писатели со все более сильными мистическими настроениями, с верой в чудесное, сверх-обычное, что выразилось в драме «Кетхен из Гейльброна». Он сблизился с так называемыми берлинскими романтиками, возглавленными в 1809 году Арнимом и Брентано, переехавшими в Берлин из Гейдельберга. Клейст вошел в основанное Арнимом «Христианско-немецкое застольное товарищество» — аристократическое общество с ясно выраженным реакционным направлением. Участником «Товарищества» был и уже упомянутый А. Мюллер, один из наиболее националистически настроенных романтиков. Вместе с тем жаждавший действия и постоянно углубленный в себя Клейст был далек от салонной атмосферы «Товарищества».
Самое замечательное произведение этого периода — повесть Клейста «Михаэль Кольхаас» (1808–1810), отмеченная несомненными чертами реализма. В «Михаэле Кольхаасе» Клейст обращается к XVI веку.
В повести чувствуется эпическая традиция немецкого языка, стиль поздних немецких хроник, с которыми Клейст знакомился, обдумывая свое произведение. Простой человек, лошадиный барышник, Кольхаас становится народным мстителем, наводящим страх на притеснителей. Суровая, но глубоко человечная мораль Кольхааса основана на чувстве справедливости, и хотя Клейст заставляет героя смириться, образ Кольхааса — мужественного немца XVI столетия — отчасти напоминает характеры современников Крестьянской войны 1525 года, сродни им. Повесть иногда приобретает тон гневного обличения феодального строя, прославляет нравственное величие Кольхааса. Монолитны образы простых людей в повести Клейста — и сам Кольхаас, внушающий страх рыцарскому сброду, и его преданный помощник, батрак Херзе, и его верная жена Лисбет. Запоминаются сцены битв, выигранных Кольхаасом, сцена народного возмущения, в котором сказалась любовь народа к Кольхаасу и ненависть к помещикам-юнкерам. Кольхаасу присуще прежде всего чувство справедливости, которое, однако, по мнению Клейста, противника французской революции, сделало его «разбойником и убийцей», — в этом Клейст видит трагедию своего героя. Кольхаас зовет к себе тех, кто хочет «лучшего порядка вещей», он преследует огнем и мечом «угнетателей народа», «коварных рыцарей». Мелки и незначительны юнкеры, принцы, графы рядом с Кольхаасом и его друзьями. Даже когда, сдавшись в плен, Кольхаас на жалкой соломе кормит больного ребенка, а дамы и рыцари не без страха смотрят на это зрелище, он сильнее и выше их, омерзительных в своем боязливом любопытстве. Хотел этого Клейст или нет, но Кольхаас героичнее книжника Мартина Лютера, «доктора Лютера», в справедливость и разум которого верил Кольхаас.
Однако Кольхаас добровольно идет на казнь, считая ее возмездием за свою смелую попытку восстановить на свой плебейский манер справедливость, попранную немецкими помещиками. В финальных сценах этого произведения звучат ноты трагического фатализма, знакомые по ранним произведениям Клейста. Борьба Кольхааса героична, естественна в своих побуждениях, человечна, но она неприемлема для автора и осуждена на поражение якобы по воле рока.
Черты реализма, господствующие в комедии «Разбитый кувшин», проявились в этой повести в новом, эпическом качестве и с большой полнотой и силой. Скупой и точный стиль повести богат замечательными реалистическими деталями, рисующими и облик действующих лиц, и характер их поведения. Клейст подмечает, как живодер, причесываясь оловянным гребнем, пересчитывает в то же время деньги. Он показывает Лютера в поздний час за его пультом, среди книг и рукописен. Образ Кольхааса, как и образ пьяного и наглого юнкера Тронка, виновника бед Кольхааса, складывается из множества черт, умело размещенных в повествовании.