Драйв Астарты
Шрифт:
– Хэх! Этническая кореянка устроила бы там контрпропаганду ещё сильнее, чем я.
– Ты вела там пропаганду против режима? – Изумилась Орлет. – Черт! Ты рисковала!
Лэйте на секунду повернулась и наградила её ослепительно улыбкой.
– Риска не было, гло. Меня бы в крайнем случае депортировали. Но я не занималась пропагандой специально. Я несколько раз наехала на мелких начальников, когда они делали полную херню, но это не в счет. А так я просто жила, работала, отдыхала…
– До меня дошло! – Орлет хлопнула её по спине, – ты сама по себе живая пропаганда.
– Ага, – подтвердила Лэйте. – А будь
– Вообще… – Задумчиво произнесла Дженифер, – я не понимаю, как корейские комми решились тебя пригласить. Они же догадывались о том, про что ты сейчас сказала.
– Ясно, что догадывались. Но им были нужны эти одноразовые корветы. По ходу они заранее знали, что в октябре будет короткая война в Японском море, и готовились.
– Одноразовые? – Переспросила Орлет.
– Типа, да. Шведские спецы фигели, видя из какого говна делают корпуса корветов. А северокорейские оффи улыбались. Они готовили корветы на один бой. На один залп.
– Подожди! А как же экипажи этих корветов?
– А вот так, – невесело ответила Лэйте. – Я же говорю: аура там кривая. Такие дела…
– Что-то я не верю, что ты оставила это без последствий, – заметила Дженифер.
– Ага. Я вписалась в тему только после кое-каких обещаний, которые дали шведы про моих корейских комсомольцев. Сейчас они выполняют обещание. Но через жопу…
…
Faa-fare te Nakamura Iori стоял недалеко от Фалалоп яхт-харбор и представлял собой обычный каролинский дом с бетонным цоколем, бамбуковым верхом, очень широкой двускатной крышей и открытой верандой. Только вместо типичного для каролинцев маленького сада с парой кокосовых пальм и несколько хаотичными посадками плодового кустарника здесь было нечто иное. Ровная прямоугольная площадка 30x10 метров, на которой расположены 15 необработанных камней, собранные в пять групп, лежащих на круглых газончиках из декоративного мха. Любительская копия сада при буддистском храме Реандзи в Киото. В углу сада – обычное бамбуковое кресло, сверху прикрытое большим красно-белым пляжным зонтиком. Сад окружен чисто условной оградой в два кирпича высотой. Никаких табличек. Никаких памятных знаков. Чуть в стороне прогуливался улыбающийся молодой парень в шортах и майке с эмблемой локальной полиции Улиси и с пистолет-пулеметом в чехле на боку.
Дженифер посмотрела на всё это и с плохо скрываемым удивлением повернулась к «австралийке на восьмушку».
– Слушай, неужели нельзя было хотя бы где-то сделать надпись?
– О чем? – Спросила Лэйте. – Все и так знают, кто такой Иори-сан.
– А если кто забудет, то мы напомним, – послышался сзади негромкий рокочущий бас, и Лэйте взвизгнула. Не от звукового эффекта, а от тактильного: две широкие ладони очень точно легли на выпуклости её бюста.
– Блин! – Оборачиваясь, выдохнула она. – Ламэк! Какого хрена, а?
– Пингвинчик, не кипятись, – произнес обладатель баса и широких ладоней. – Я просто прикололся. По ходу, у меня получилось.
– В следующий раз тресну тебя по макушке, – торжественно пообещала она, и добавила, обращаясь к Орлет. – Он всё время вот так выделывается, прикинь?
– Я уже поняла. Привет, Ламэк. Знакомьтесь. Это Дженифер Арчер с «Gibb-River TV», а это Ламэк фон Вюртемлемман, с многоцелевой механической фабрики моту Могмог.
Ламэк сходу вызывал ассоциации с «Карлсоном, который живет на крыше» (читайте
– Что, Дженифер, – весело пророкотал он. – Ты никогда не видела парня чуть выше шестнадцати дециметров и при этом девяносто кило весом?
– Э… – протянула она. – Ну, вообще-то, не видела. Это не частый случай…
– Я, как бы, единственный! – С азартом перебил он. – Возможно, трое моих братьев близнецов были бы такими же, но выжил я один. Мы родились семимесячными на Элаусестере во 2-м году до Хартии. Шансов у меня было… Хэх…
– Ламэк зверски живучий! – Перебила Лэйте и повисла сбоку на его шее. – Орлет, ты можешь зависать с другой стороны, для баланса.
Орлет немного помедлила, а затем последовала этому совету. Ламэк продолжал невозмутимо общаться, как будто не замечая, что на нем повисло больше центнера дополнительного веса.
– Прикинь, Дженифер, на Элаусестере до революции с детьми было как у спартанцев-рамапитеков. Родился недостаточно живучим – сам виноват.
– Спартанцы и рамапитеки это не одно и то же, – заметила Дженифер.
– Правда? Блин… У меня с детства проблемы с хронологическими знаниями. Физика, механика, химия – другое дело. Там можно потрогать руками или понюхать. А с этой историей все где-то не здесь, типа как тролли, эльфы и орки в Махабхарате.
– Хэй, Ламэк, – вмешалась Лэйте, – ты путаешь! В Махабхарате – ракшасы, пандавы и кауравы. А тролли, эльфы и орки, это во «Властелине Колец».
– Блин… Но, хотя бы, рамапитеки, это из Махабхараты?
– Te tahi! Опять мимо! Рама – это из Махабхараты, а рамапитеки – это дальние предки эректусов, которые на Тероа. А эректусы – это самый древний подвид людей.
– Уф! Ну, хвала Мауи и Пеле, держащим мир. Эректусы – это реально и понятно.
Дженифер тронула его за плечо, почти черное и твердо-упругое, как каучуковое.
– Орлет сказала, что твоя фамилия – фон Вюртемлемман.
– Ага, – Ламэк кивнул, – а что?
– Ну, видишь ли, это редкая фамилия даже в Германии, а тем более, в Океании. Мне интересно: Руперт фон Вюртемлемман, это не твой родич?
– Руперт-Хиросима? Хэх! Он не просто мой родич, он мой сводный младший брат.
– Э… а разве он родом с Элаусестере?
– Нет. Он родился на атолле Уолеаэ, недалеко отсюда, триста миль к саут-ист-саут.
– Кого обсуждаем, foa? – бодро поинтересовалась приближающаяся к ним девушка, завернутая в короткий свободный саронг сверкающе-алого цвета. Дженифер не сразу узнала Пак Хики, которую до того видела только в шортах и майке.