Драйв Астарты
Шрифт:
– Вы собираетесь урезать Японию примерно вдвое!? – изумилась Дженифер.
– Нихон, или Ямато, а не Японию, – мягко поправил доктор Го, – можно рассматривать дополнения к этой территории, исходя из мнения жителей тех или иных регионов, но в разумных пределах, и при условии добропорядочного поведения правительства Токио.
– По-моему, – заметила Орлет, – они никогда на это не согласятся.
Доктор Го хитро улыбнулся и несколько раз кивнул головой.
– Так высказался и господин Кияма. На это я ответил: если нихонское правительство будет продолжать войну, то о дополнениях можно забыть. Северный Хонсю окажется
– А что получит Красная Корея? – Поинтересовался Ламэк.
– Красная Корея получит легализацию партии Красных айнов, и миллион коку риса.
– А «коку», это сколько? – Спросила Дженифер.
– Коку, – важно произнес доктор Го, – это 10 кубических сяку делить на полтора.
Ламэк, Лэйте и Пак Хики расхохотались хлопая друг друга по плечам и спинам.
– Издеваетесь, да? – Возмутилась репортер.
– Просто это очень забавная история, – сквозь смех ответила Лэйте, – тебе здорово пригодится, если будешь писать про токийских оффи. Сяку, это японский фут, 303 миллиметра, капельку меньше британского фута. А коку – это древняя мера сыпучих веществ. В античной Японии посчитали, что один фермер в год съедает примерно 10 кубических сяку риса, и эту меру назвали «коку». Коку стал базой для определения пищевого довольствия. В 1891 году, император Мэйдзи, которого западные историки считают прогрессивным, готовился захватить Корею, и решил: люди слишком много жрут. И он уменьшил коку в полтора раза. Типа: особенности прогресса в Японии.
– Но люди же от этого не стали есть в полтора раза меньше, – заметила Орлет.
Лэйте дружески похлопала её по колену.
– Ты не в курсе обычаев региона. Они стали получать еды в полтора раза меньше. Кто сумел выжить – выжил. А кто нет – нет. Сейчас в Северной Корее рабочему дают 400 граммов риса в день. В год это примерно 1 коку образца Мэйдзи. Но дополнительно полагается ещё 200 граммов кукурузы. А моим дайверам – комсомольцам, вообще не давали ничего, я уже рассказывала. Кстати, Синрен, объясни, пожалуйста…
– Все нормально, Лэйте, – минфа улыбнулся и покачал раскрытыми ладонями, будто изображая раритетные аптечные весы. – Две тысячи комсомольцев по твоему списку. Смелые ребята, не струсили лететь на «Pelican-Ultra» китайской сборки.
– Синрен, в моем списке было 1442 человека.
– Да, я помню, – он кивнул. – Но мы вывезли их вместе с оборудованием и персоналом секретной верфи Ткодо. Так получилось удобнее. Сейчас они уже на Минамитори.
– Y polla! – воскликнула Лэйте, – Это островок как Фалалоп! Где они поместятся?!
Го Синрен вздохнул и скромно сообщил.
– Туда заранее завезены жилые ангары, модель для меганезийских резервистов. Это сооружения на ножках, которые легко собираются командой из полдюжины самых обычных молодых людей по инструкции за один день. Инструкция переведена на корейский. Я думаю, твои замечательные комсомольцы решат эту задачу.
– Ну… – немного остыв, пробурчала Лэйте, – наверное, решат. Хотя надо посмотреть.
– Только, пожалуйста, – добавил доктор Го, – не летай туда, пока не кончится война.
– А когда она кончится?
– 15-го октября в полдень, – ответил он, – правительство Токио подпишет акт о мире, о
– Я видела свежий репортаж «Galaxy Police Flog», – вмешалась Дженифер, – В районе островов Идзу одна группировка японского флота объявила, что будет сражаться до конца и рассчитывает на помощь Меганезии. Так ли все гладко, как ты говоришь?
– Ты замечательно следишь за новостями, Джени, – сказал доктор Го. – Именно на эту инициативу капитана Сугата с двумя кораблями указал в разговоре со мной адмирал Кияма. Да, капитан Сугата имеет шанс получить помощь неких неправительственных организаций из Меганезии. Кое-кто в Токио надеется, что это изменит ход войны. Но император Пу Лунг У назвал дату и время 15-е октября в полдень, и больше никогда.
– Хэх, – произнес Ламэк. – А если оффи в Токио решат подумать подольше?
– В этом случае, – спокойно ответил минфа, – единственным вариантом для нихонских правителей останется безоговорочная капитуляция. И им придется на это пойти перед лицом неизбежного тотального разорения их страны.
…
12. Старая гвардия Войны за Хартию.
=======================================
К четвертому дню робинзонады на надводной части стратовулкана Торишима 2-й лейтенант US Navy Феликс Тринидад Бенитес неплохо освоился. Правда на базе японских вулканологов остался только один сорт чая и один сорт лапши, так что разнообразие блюд из местных морепродуктов (добываемых удочкой или сеткой) получалось небольшим. Пока это не напрягало, но Бенитес опасался, что если ему придется застрять тут надолго, это станет проблемой. Как и гротескное общение с радиоуправляемыми броневиками (при полном отсутствии людей). Этой ночью ему снилось, что он играет с броневиками в покер, и они нагло жульничают…
Четвертый день обещал ничем не отличаться от предыдущих. Подъем. Пробежка к маленькому озеру в скалах. Гигиена. Наполнение канистры свежей водой. Прогулка обратно. Рыбалка. Завтрак из ломтиков сырой рыбы (по принципу сашими). Вторая пробежка к озеру (чтобы смыть с себя морскую соль). Приготовление обеда на очень тормозном японском примусе. Флэйм с двумя бездельничающими квадроциклами-броневиками. Несколько анекдотов армейского образца. Один свежий:
Новый американский опорный пункт в зулусском секторе джунглей Конго.
Прибыло одно отделение во главе с сержантом.
Сержант идет знакомиться с обстановкой и с зулусским коллегой – сержантом.
Обычный разговор про погоду, про жратву, и конечно:
«А как тут на счет девчонок?».
«Никаких проблем, – говорит сержант-зулус, – у нас же есть ручной бегемот».
Реально, в большой грязной луже у казармы спит симпатичный толстый бегемот.
Сержант-янки, бравый парень, снимает штаны, подходит сзади к бегемоту, и кое-как справляется с темой. Бегемот продолжает спать, а янки идет к бочке с водой мыться. Рядовой зулус спрашивает у сержанта-зулуса: