Драйв Астарты

Розов Александр Александрович

– Я просто для точности. Извини, что встряла.

– Ерунда, – ответила Лвок. – Если бы у меня были мысли, то я бы могла с них сбиться, а так встревай – не встревай, от перемены мест опилок в голове сумма info не меняется. Короче, только реголит, он же – песок, который нам пригодится, поскольку, согласно гениальной идее проекта, самое ценное на Луне, это не то, что там есть, а то, чего там вообще нет. Там нет воздуха, и солнечные лучи тащат до самой поверхности полную мощность, примерно полтора киловатта на квадратный метр. На поверхности там тоже ничего нет, и никакая фигня не мешает нам сгребать всю эту энергию.

С учетом КПД фотоэлемента, конечно… Вот. И дальше мы заряжаем изонуклидные батарейки. Тут школьная физика в моей голове закончилась, и я перестала врубаться.

– Каждый раз, – вмешался Пири, – пользуясь китайскими батарейками, я интуитивно чувствовал в них огромный нераскрытый потенциал. И я ни фига не ошибся! Но моя школьная физика тоже пролетела мимо изонуклидов. Короче, кто про это знает?

Гвэн Нахара скромно махнула ладошкой.

– Если сен команданте разрешит…

– Валяй, – сказал Тино, – так получится быстрее, чем читать в учебнике.

– Ага, – она кивнула. – Я объясню вообще в двух словах. Значит, у любого атома есть внешние оболочки с электронами и ядерные оболочки с нуклонами: протонами и нейтронами. Есть способы поднять электрон на очень высокий уровень энергии и заморозить такое состояние на сколько-то времени, пока энергия не понадобится.

– Это школьная квантовая химия и лазеры, – перебила Лвок, – я это помню.

– Iri! – Объявила Гвэн, – тогда тебе сейчас станет все понятно. Похожий фокус можно сделать и на ядерных оболочках. В химическом варианте получаются замороженные эксимерные молекулы типа хелекса, применяемого как взрывчатка и как ракетное топливо. А в ядерном варианте – изонуклиды с избыточной энергией соответственно ядерных, а не химических порядков. Вот и вся фигня до сантима.

– Это только начало фигни, – возразил Пири. – Это написано в энциклопедии. Но как в пределах разумного бюджета сделать энергоемкий изонуклид, и как вытащить из него энергию в нужный момент? Вот где главная фигня и дебри.

– Точно! – Согласилась она. – Янки потратили прорву мегабаксов, чтобы решить эту проблему, а кое-кто потратил несколько меньшую прорву мегабаксов, чтобы спереть технологию решения. Я не буду показывать пальцем, но это…

– Вот не надо! – Возмутилась Юн Чун. – Это оригинальная разработка наших физиков, работающих в нашем ядерном центре Ченду! Высказывать такие безосновательные подозрения это не по-товарищески.

– ОК, – Гвэн пожала плечами. – Это оригинальная разработка китайских ученых, лишь немного более поздняя, чем в американском ядерном центре в Пасадене.

Тино Кабреро поднял ладони вверх, и помахал ими, как крыльями.

– Стоп, стоп! Девчонки, не надо лаяться. Нам этот вопрос по боку. Как у Экзюпери в «Маленьком принце». Есть коробка, а в коробке – правильный барашек. Как он туда попал и как он конкретно выглядит – не наше дело. Главное: он там есть, его зовут «компаунд LNM», и его топливная ценность около трех гигаджоулей на грамм. Это примерно вдвое ниже, чем у урана-235, но в сто тысяч раз выше, чем у химического фюэла типа спирта, угля или керосина. Три тонны LNM это как супертанкер вонючей иранской нефти. Отсюда и смысл тащить LNM с Луны. Правда, его там пока нет, но в процессе реализации проекта, он, согласно учению Ленина-Мао, должен появиться.

За

прозрачной наклонной стеной кают-компании сквозь ещё продолжающийся дождь ослепительно вспыхнуло утреннее солнце, точнее, мириады его отражений в летящих водяных капельках (поскольку собственно солнце было с противоположной стороны). Меганезийский лейтенант радостно улыбнулся, как кот, сожравший банку сметаны.

– Гм, – буркнул Линси Ли. – А зачем ты сказал про Ленина и Мао?

– Я тренируюсь в ваших lipo, – пояснил Кабреро. – Видишь, у меня уже получается. Я произнес ваше lipo, и погода исправилась. Значит я поступил идеологически верно.

– Тино, ты когда-нибудь бываешь серьезным? – Спросила Юн Чун.

– Один раз я точно был серьезным, – сказал он. – Чуть больше десяти лет назад. Тогда я связался с плохими парнями, и мы подломили кассу в одном баре. Тут вдруг копы. Я выждал момент и дал деру, потом бац и темнота. Очнулся в госпитале с дыркой 9 мм сквозь грудную клетку и слышу, как доктор говорит: мальчишка очень серьёзен, даже непонятно, как он выкарабкался. Вот так я был серьёзным. И это медицинский факт.

Кэн Инхэ изобразил Самую Огромную Улыбку и похлопал его по спине.

– Тино, ты молодец, что выкарабкался тогда. А то сейчас нам бы очень-очень тебя не хватало. Ну, теперь может быть вернемся к Луне?

– Возвращайся, Кэн, – ответил лейтенант Кабреро, улыбаясь ему в ответ, – принимай эстафету. Твоя очередь рассказывать дальше.

– Ладно, – согласился тайванец, – дальше к Луне отправляется мама всех правильных барашков, которых Экзюпери посадил в коробку…

– К обратной стороне Луны, – уточнила Мэй Лани.

– Да, – он кивнул, – конечно, к обратной. Это очень скромная барашковая мама, она не хочет, чтобы на нее смотрели в процессе. Система примерно такая, как у советского мобильного аппарата «Луноход-1», 1970-го года. Но тот аппарат умел только собирать образцы и делать анализы, а этот ближе к строительному роботу. Точнее к некоторому количеству строительных роботов, связанных в инфосеть.

– Барашки, – заметил Пири, – это не очень образно. По-моему, это больше похоже на пчелиный рой. Пчелы строят соты из подручных материалов и таскают туда мёд.

– Они таскают, типа, пыльцу, – уточнила Лвок, – а мёд, типа, делается в этих сотах. И дальше, когда мёд готов, эти чокнутые пчелы грузят его в банку, а банку ставят на рельсотрон, разработанный… хэх… Как бы, в китайском Ченду…

– Да, – сказала Юн Чун, – а что?

– Ничего, – Лвок улыбнулась. – Просто я угадала. И банка с мёдом выстреливается в сторону старушки – Земли. Такой выстрел из-за лунного угла. А там, на околоземной орбите, ждет пасечник-комсомолец. Упс – и мёд у него в кармане.

– Вы мне слова сказать не дали, – заметил Кэн Инхэ. – Ладно. Я только добавлю, что в программе есть визит пасечников к пчёлам. Немаловажная деталь. Правда я не понял, почему экипаж будет чисто китайский. Когда я это прочёл, мне стало неудобно перед нашими четверыми меганезийскими друзьями и коллегами.

– Типа мы уж как-нибудь тут, – скромно ответила Гвэн.

– Это было условием обоих Китаев, – добавил Тино, – так в протоколе.

– Aita pe-a, – высказался Пири. – Китайско-китайская сторона платит. Всё честно.