Драйв Астарты
Шрифт:
– Зачем мы ушли с площадки, кэп Гэнки? Лучше бы мы остались и ловили пассажира.
– Эланг, ты сказал «ловить»? – Переспросил японец.
– Ага! Я видел Берилл Коллинз, она была в прошлом году назад на Тероа. Как бы, симпатичная девчонка, но не коммандос, и может ушибиться, когда её выбросят из вертушки. Ну или если она сама спрыгнет. А если поймать…
– …То ушибиться могут все, – перебил Аркадио.
– Но, – возразил второй матрос-юнга, – коммандос же ловят мешки, когда заброска.
– Окедо, – спокойно ответил суперкарго. – Ты, конечно прав. Когда
Прочитав эту короткую нотацию, он вынул из кармана коммуникатор и потыкал в клавиатуру, проворчав себе под нос «действительно, если она спрыгнет, то…».
Через минуту, вертолет завис над «Sea Shade» на такой высоте, что рослый человек, находясь на палубе, мог, вытянув руки вверх, дотянуться до посадочных лыж. А до открытой боковой двери было, соответственно, почти на метр выше. Явно перебор для человека, не тренированного прыгать на металлические площадки. Тот совет, который Аркадио успел вовремя дать по коммуникатору, оказался для Берилл Коллинз очень своевременным… Вылезти из кабины на посадочную лыжу, сесть держась за стойку и свесив ноги – это несложно. А дальше, когда эти ноги будут пойманы стоящим внизу помощником надо оттолкнуться так, чтобы попасть вытянутыми вперед руками ему на плечи. Тут не надо быть снайпером… Упс… Берилл успешно соскользнула по своему помощнику и встала на палубу. Он поднял руки в баскетбольном жесте и, с трудом перекрикивая шум вращающегося ротора, заорал:
– Хабар!!!
– Лови!!! – Проорал в ответ боец австралийской береговой охраны из кабины и точным движением отправил в короткий полет небольшой рюкзачок… Есть… Мяч пойман.
Дверь кабины закрылась, «вертушка» резко ушла вверх и в сторону и полетела на юго-восток к дальней линии Великого Барьерного Рифа.
– Type-as welcome a board, – сказал Аркадио, вручая австралийке её рюкзачок. – Aloha oe maeva-i proa-faa.
– Faafe, – поблагодарила она.
– Faamo. Aita pe-a… Короче: снимай шлем и пошли пить какао.
– Шлем? – Переспросила австралийка.
– У тебя на голове, – пояснила миниатюрная чернокожая девушка-подросток, как будто материализовавшаяся из воздуха.
– Черт!.. – Берилл сняла защитный пластиковый шлем и по-байкерски повесила себе на локоть. – Я так напряглась, что забыла про эту штуку. А…
– …Это Штос Упаики, – сообщил Аркадио. – А этих троих Упаики ты, говорят, знаешь.
– Знаю. Мы встречались на Тероа. Штос, а ты… По-моему, не утафоа, а…
– Я буньип, если на языке оззи, – невозмутимо сообщила та.
– Штос – буньип из клана Упаики, – добавила Тиви.
– Понятно, – австралийка кивнула. – Отлично смотритесь, ребята!
– Ты тоже классно выглядишь, – ответил Эланг. – Но давайте уже двигаться в кают-компанию. Хотару собиралась найти что-нибудь вкусное…
– …Ну, или хотя бы съедобное, – оптимистично добавил Окедо.
– А кэп Гэнки, – продолжил Эланг, – пошел на центр-мостик, и сейчас начнется набор скорости. При сорока узлах на площадке
Огромный TV-экран на задней стенке маленькой кают-компании казался элементом остекления. Через обычное лобовое окно было видно только море и небо, а через это телевизионное окно – ландшафт в районе какого-то крупного портового города.
– Японско-японский обычай, чтобы казалось, что места больше, – пояснила Тиви.
– Правильно, – ответила молодая японка, одетая в нечто вроде ярко-пестрой пляжной накидки. – …И это очень полезно для маленького помещения.
– Типа… – Сказал суперкарго, – Знакомьтесь. Кияма Хотару – Берилл Коллинз.
– Хэх… – Произнес Окедо, глядя на экран и одновременно хватая со стола огромное зеленое яблоко. – Este una culo o Canal de Suez.
– Они хотели сделать болото, – предположила Штос, – но у них не получилось.
– Они не хотели, – сказала Тиви, – но они стреляли в чужие вещи и от этого, по закону дхармы, испортилась карма. Теперь – да, полная жопа.
– Это ещё не полная жопа, – возразил Эланг, разливая какао по кружкам, – а вот когда диатомовый бетон схватится, тогда будет полная.
– TV-комментатор сказал, – сообщила Хотару, – что в середине канала не будет такой концентрации силиката, чтобы бетон схватился. Это произойдет лишь в узких местах канала и служебных водоемах по краям. Кроме того, египтяне предпринимают меры.
– Бетон вообще не схватится, – ответил Аркадио, тоже глядя на экран, – поскольку GM-диатомовая биомасса не переработана. Получится густой глиняный суп. И египетские земснаряды чисто по арифметике не могут откачивать это быстрее, чем оно растёт.
– Holy shit, – выдохнула австралийка, – а это что? Этого не было в прошлом выпуске!
Аркадио пожал плечами и сделал глоток из кружки.
– Это не просто силикатный раствор, а водоросли, которые на жаре гниют, и на гниль слетаются мухи. Прикинь: египтяне четвертый день откачивают это на берег…
– Но, черт… – Берилл Коллинз тряхнула головой, – с этим ведь можно что-то сделать?
– Ага, – подтвердил Аркадио. – Типа, нужен такой wereworm, который жрет силикаты.
– Кто-кто? – Переспросила она.
– Wereworm, – повторил он. – Есть werewolf, волк-оборотень, а это червяк-оборотень.
– Ты шутишь? – неуверенно спросила австралийка.
– Там не до шуток, – ответил суперкарго и ткнул пальцем в сторону экрана, – египтяне влипли по-взрослому. Если у тебя нет вервормов нужного вида, то нельзя пускать GM-диатомитов в мелководный бассейн, куда фильтруется кремний со всех сторон.
– Давай ты объяснишь, что такое верворм? – Предложила Берилл.
– Легко, – сказал он. – Есть турбеллярии, это симпатичные яркие разноцветные морские существа, похожие на улиток, но очень шустрых и без раковины. На самом деле, это не улитки, а древнейшие плоские червяки. Среди них есть планарии, они прозрачные. Это перспективные лабораторные звери, которых за последние сто лет уже изучили вдоль и поперек. Можно на компе запрограммировать свойства, транслировать это в ген-код и вырастить вообще любого червяка, по заказу.