Драйверы
Шрифт:
— Водка конфискованная. Из милиции, — значительно, важно так, как будто слово «милиция» само по себе все нам должно объяснить, сказал Ахмет и опять замолчал. Борька присвистнул и выразительно посмотрел на меня.
— Так вы ее у ментов сперли, что ли? — прикинулся я дурачком, но в душе порадовался собственной сообразительности. Вернее даже — интуиции своей. Ведь с самого начала я почувствовал, что дело нечистое с этой водкой. Так и есть… Хотя я, честно говоря, о наркоте сперва подумал.
Впрочем, интуиция здесь не при чем — фактического материала для правильных выводов было
Конкретно ничего плохого против таджиков я не имею — мне вообще плевать слюнями на разные там нации и национальности. Я не нацист и не шовинист, по мне — был бы человек хороший. Но почему-то всегда получается, когда с этими парнями связываешься — будь то кавказцы, или таджики — получается, что они, как бы «по определению», все время за гранью кодекса работают. Уголовного разумеется. Чуть чего с этими ребятами, и сразу — криминал.
Может традиции у них такие? Не знаю, не знаю…
И хорошо, что у этого Ахмета действительно необходимые бумажки — лицензии, путевой лист, накладные там всякие — в порядке. То есть, скорей всего — липовые, но хоть в наличии имеются.
Веселый расклад для начала, уже интересно получалось. Да еще Гена со своими хитрыми рекомендациями, блин.
Тут уж я совсем ничего не понимал, и никакая интуиция и мои «конгениальные» аналитические способности не помогали. Вообще получалось — в огороде бузина, а в Киеве дядька… Гена, «паленая» ментовская водка, таджики — объекты несовместимые абсолютно. Но выходило, что полковник каким-то краем во все это замешан.
Едри его в корень!
А по поводу моих «конгениальных» аналитических способностей — это прикол такой. Лет десять, а может, и двадцать назад мы с Бобом зачем-то оказались на Петроградской. Не помню — зачем. Неважно. Вот идем мы с ним неспеша по Большому проспекту, проходим мимо газетного киоска «Союзпечать», кажется, на углу Большого и Бармалеева. Возле этого киоска стоит молодая женщина с маленьким дитем в голубой коляске, и слышим — оба слышим, и я, и Борька! — как женщина довольно громко и отчетливо спрашивает у киоскера: «В какую цену у вас сигареты „Космос“?»
Я Борьку спрашиваю: слышал?.. «Угу, — отвечает. — Слышал. Сигареты дамочка хочет купить».
Я ему: что можешь о ней сказать? Какие выводы?
У Борьки на лице недоумение: «Я же ее не знаю…»
«Но слова-то слышал?»
«Ну… Да ни фига она и не сказала такого. А ты сам-то какие выводы можешь сделать?»
А мне скучно было, не помню уже, отчего. То ли деньги кончились, то ли с Лидуськой своей поцапался — мы поначалу иной раз вздорили с битьем посуды и прочей ерундой — в общем, от скуки я резвился. И говорю Бобу: «Она сказала — в какую цену сигареты „Космос“?.. Так?»
«Так», — говорит Борька.
«Ну вот — этого вполне достаточно… Слушай сюда, дубина… Первое — коренная ленинградка никогда не скажет „в какую
«Одета нормально, — сказал Боб. — Молодые женщины почти все так одеваются».
«Тонкое замечание… А я разве спорю? Я сказал „добротно“, потому что у нее босоножки итальянские».
С босоножками я, разумеется, понтил, фуфло гнал, поскольку абсолютно в этом деле не волоку. Но Боб еще больше меня не волок, так что никаких сомнений относительно того, что фуфло с «итальянскими босоножками», пролезет, у меня не было.
«…итальянские. Значит, слушай сюда. Мой вердикт такой: приезжая с периферии, с юга, точнее — откуда-то из Казахстана, муж — офицер, слушатель Академии… э-э-э… скорей всего — связи. Звание — капитан. Зарубимся?»
Борька заржал, мне абсолютно не поверил и… проспорил дюжину пива — я тогда еще иногда пил пиво. Мы попросту подошли к этой гражданке, дико извинились, расшаркались, включили обаяние и навешали ей какой-то лапши на уши, по полкило на каждое ушко. Ну, она и подтвердила, что все действительно именно так и обстоит, как я сказал Борьке: приезжая, из Казахстана, муж — слушатель Академии связи, недавно капитана получил.
Надо было видеть Борысину вытянутую рожу! Незабываемое зрелище.
Не менее двадцати лет прошло, точно — в середине семидесятых было, но тот фантастический случай с доставанием слонов из рукава накрепко засел в большой голове Бориса Евгеньевича. Вот именно из-за этого случая с моими «конгениальными» умозаключениями он никогда и не спорит… Уважает.
Знал бы Боб…
Знал бы он, что та женщина с дитем в коляске была женой моего бывшего взводного, и я ее на улице сразу узнал. Узнал и решил Боба слегка разыграть. Она-то, разумеется, меня — ни сном ни духом: мало ли солдатиков перед ее глазами промелькнуло, но я и ее, и нашего взводного старлея Вову тогда еще хорошо помнил. И двух лет после дембеля не минуло. А после моей демобилизации — ребята писали — нашу часть в Казахстан перевели, где старлей Вова получил четвертую звездочку и отбыл в нашу ленинградскую Академию связи. Вот так.
Впрочем, я отвлекся…
Тем временем Ахмет помолчал еще немного, докурил сигарету и продолжил свой шовинистический бред.
— Нет, мы не воры. Другие — да. Другие — все воры. Я — не о русских, я-о других… А вот таджики самые честные люди. Это все знают. Деньги на рынке клади — лежать будут. День, два, месяц… Потеряешь — принесут. Все таджики — очень честные.
— Да мне на вашу честность и порядочность — глубоко плевать. Мы тут все — не воры. Ты толком скажи: откуда водяра? Что значит — из милиции? — почти ласково промурлыкал Борька и ожесточенно растер в пепельнице хабарик.