Dream A Little Dream Of Me

I_Do_Believe_In_Faeries

Удовольствие растекается по всему телу, затмевая сознание, необузданное, как стихия, оно стирает грани восприятия, остается только жар тел, наслаждение, пронзающее сетью электрических разрядов. Каждое движение до невозможности усиливает, расширяет восприятие до того, как сладость блаженства вместе с отчаянной резкостью последних движений не взрывается криком, волнами дрожи, распадом мира на атомы, растворением в ощущениях.

Комментарий к He Loves And She Loves

http://vk.com/doyoubelieveinfaeries

Хештэг к главе #DaLDoM_HeAndShe

========== ‘S Wonderful ==========

Сквозь сон Элла слышала все: как скрипнула кровать, когда

Том повернулся, как она выдала целую симфонию деревянных тресков и протяжных металлических стонов, когда он попытался тихо покинуть постель; как в ванную набиралась вода и в раковину падали зубные щетки и что-то потяжелее, вероятно, гель для душа, а потом еще и мокрые шлепки босых ступней по полу. Девушка чуть не влепила ему затрещину, когда Хиддлс остановился у кровати и нагнулся, чтобы поправить одеяло, специально сбитое ею в ноги, но только надулась и повернулась на другой бок.

Хрупкая тишина последних самых приятных, ибо вырванных у пробуждения, часов чуткого сна восстановилась, когда герой утра куда-то смылся, попытавшись не хлопать дверями, но получилось еще хуже: пришлось повторить процедуру несколько раз, пока замок не сработал как следует. Элла сбросила одеяло на пол, обняла первую подвернувшуюся подушку и свернулась вокруг нее клубочком. Она потянула сон за оборвавшуюся целым рядом шумов нить, тот, как ни странно, быстро вернул ее в свои владения.

Возвращение Слонотопа уже не воспринималось как раздражитель: она успешно миновала фазу глубокого сна и наслаждалась блаженной полудремой. Перестук посуды и позвякивание венчиков, запах горячих тостов и омлета с травами ничуть не мешали. А воображение рисовало соблазнительные картины, которые, открой Элла глаза, были бы не менее привлекательны. Но сладкая праздность оставила ее в плену фантазии, где Том обшаривает их общие коробки с надписью «Кухня», тщетно пытаясь не шуметь, пышный омлет румянится на сковородке, а ей и пальцем шевелить не надо. Для полноты композиции не хватало только кофе.

Резкий противный скрипуче-шипящий звук заставил ее зажмуриться и еще сильнее вжаться в подушку. Красота момента нарушена и утеряна в неприятном привете от старой квартиры. Девушка нехотя потягивается и открывает глаза, пытаясь сосредоточить недовольный взгляд на источнике неприятностей:

– Струйка сочилась из водопроводного крана, точно у суслика с энурезом, а шуму от него было как от гейзера, – помятым, немного осаженным продолжительным сном, голосом выдает она.

– И тебе доброго утра, – несмотря на попытку возмущения, Том расплывается в улыбке. – Суслик с энурезом? Как ты можешь выдавать такие вещи с убийственно серьезным лицом и голосом, наполненным глубокой детской обидой? Завидую твоей сверхъестественной выдержке профессиональной завистью. Опять Пратчетт?

– И Гейман, – добавляет она.

– Кажется, они у тебя в топах упоминаний.

– Потому что свежо и к месту. Там целый отрывок, достойный быть процитированным. Он прекрасно описывает твое жалкое положение в роли кухарки. – Элла села в кровати, все так же обнимая подушку. – Можешь взять «Благие знамения» в стопке книг у пластинок с бибопом. Я тебе даже скажу, какую закладку открыть.

Том ставит дымящуюся чашку на стол и послушно идет исполнять указания. Прищуривается и после недолгого изучения корешков вытаскивает нужную книгу из опасно пошатнувшейся конструкции.

– Хотя… знаешь что? Давай ее лучше сюда. – Девушка протянула руки навстречу своим любимым английским мужчинам. Тому следовало бы задуматься, входит ли

он в их число. – Ты начнешь читать, а потом я так и не урву те несколько часов учебы, которые были мне обещаны еще неделю назад.

– Кто бы говорил, Элеонора. Оделась бы, сама же провоцируешь.

Она только покачала головой. Мужчины, все их, видите ли, провоцирует. Свесилась с кровати, достала из очередного завала не понять чьих вещей футболку неизвестного происхождения и напялила на себя, не глядя, во что вляпалась.

– А не великоваты ли тебе мои одежды, смертная.

Элла посмотрела на Тома так, будто он сейчас выдал самую большую глупость в мире. Он кивком предложил ей самостоятельно разобраться в сложившейся ситуации. Она опустила взгляд на футболку, которая подняла ее до божественного уровня. На принте был знаменитый рогатый шлем и надпись «Локи Лафейсон» для тех, кто в танке (причем как в «марвеловской» эпопее, так и в скандинавской мифологии). Девушка быстро нашлась в новой роли.

– Пади ниц, – провозгласила Элла, указав перстом на презренного смертного, который пытался качать права. – И давай сюда книгу.

– На колени, – исправил ее бывший бог. – Нечего перевирать сценарий.

Элла только показала язык и вырвала у него из рук «Знамения». Пальцем прошлась по торчащим из книги закладкам, ища нужную. Том тем временем организовал поднос с завтраком в спальню и прихватил свою чашку, в которой в пору лягушкам квакать. Пока они препирались в шуточном выяснении авторитетов, все остыло.

– Бинго! – вскрикнула она. Том схватился за ее чашку, помогая той устоять против урагана Элеонора. – В итоге, как любой человек, которому когда-либо от начала времен приходилось самостоятельно готовить себе завтрак в чужой кухне, он попросту залил кипятком черный растворимый кофе без сахара.

Том пристыжено покосился в содержимое своей чашки, которое действительно оказалось кофе из серии «оно» и «растворимое».

– Что я тебе говорила? – Она подвинулась ближе к Тому, чтобы удобнее было поучать, оперлась о его плечо и продолжила: – А теперь слушай, как надо: «Исключение составлял Джованни Джакопо Казанова, знаменитый ловелас и литератор, который в двенадцатом томе своих «Мемуаров» между прочим признался, что он всегда возил с собой небольшой саквояж, содержащий: «Буханку хлеба, банку лучшего севильского джема, нож, вилку и маленькую чайную ложку, пару сырых яиц, заботливо завернутых в шерсть, помидор, или яблоко любви, сковородочку, кастрюлечку, спиртовую горелку, жаровню, жестянку с подсоленным маслом по-итальянски и две тарелки отличного английского фарфора. А также сотовый мед, дабы подслащать мою жизнь и мой кофе. Надеюсь, мои читатели поймут меня, если я скажу им всем: истинный джентльмен всегда обеспечит себя всем необходимым для приготовления джентльменского завтрака везде, куда бы ни забросила его судьба». Усвоил?

– Ох, напросишься же ты, дорогая моя, на сковородочкой и по заднице.

– Караул! Смертельные угрозы, – Элла вскочила с кровати и отпрыгнула подальше от источника опасности. – Сковородкоприкладство, подумать только, – она успела закончить фразу до того, как присоединиться к Тому, умирающему со смеху.

– Да ты просто кладезь талантов. Мало того что угрожаешь моему хлебу, так еще и на писательский покушаешься.

– Никогда не задумывалась над тем, чтобы написать нечто эдакое. – Элла раскладывала библиотечное имущество на столе, с которого бесцеремонно смахнула все лишнее. – Как думаешь, а Берроузу в юбке дадут Нобелевскую премию?