Dream in the fragments of the heart
Шрифт:
I know that we’re both afraid
Знаю, мы оба боимся,
We both made the same mistakes
Оба повторили одни ошибки.
“- И когда ты ее бросишь?
– Сегодня или завтра.
– Чего тянул-то?
– Да сам не знаю.
– Может, передумал бросать?
– Я, что, – больной? Как же она мне надоела. Вечно о чем-то трещит, смеется как-то странно, на шею мне вешается…
– Ну, смотри.
– Да она самая ужасная. Как можно встречаться с такой уродкой? Вот Диадема – другое дело…”
An open heart is an open wound to you
Открытое
And in the wind of a heavy choice
И в тяжёлых раздумьях
Love has a quiet voice
Голос любви почти не слышен.
“- Я люблю тебя, - произносит Пит, а мне внезапно становится очень душно и жарко.
– И я, - слова вылетают быстрее, чем я успеваю подумать, но это чистая правда.”
Still your mind, now I’m yours to choose
Но успокойся, теперь я в твоей власти.
“- Китнисс, мне очень больно от того, что ты меня бросила.
– Тебе больно? – прерываю я его. – Тебе? Ты меня обманывал. ТЫ играл с моими чувствами! Ты выкинул в мусор все, что между нами было ради этого… этого… да я даже не знаю, как его назвать! Ты променял меня, ты предал меня. Ты врал мне, ты врешь мне сейчас! – кричу я, игнорируя слезы. Подаваясь внезапному порыву, я бью его ладонью по щеке. На ней отпечатывается красный след моей руки. – Тебе больно? – шепотом повторяю я свой вопрос и, не дождавшись ответа, я возвращаюсь в комнату.”
And I know
Я знаю,
The scariest part is letting go
Самое тяжёлое – открыться,
Let my love be the light that guides you home
Пусть моя любовь станет для тебя путеводной звездой!
“Говорить больше не о чем. Мы молчим уже несколько минут. Может, даже, полчаса, но я не хочу класть трубку, мне хочется слушать его дыхание. Мы не виделись меньше суток, но я уже скучаю. Что же будет к концу недели? А через три? В комнату заглядывает Хеймитч, говорит, что спать надо было лечь еще давно. Приходится прощаться с Питом.
– Подожди, - говорит он, когда я, попрощавшись, собираюсь нажать “отбой”.
– Я. Я люблю тебя.”
And I know
Я знаю,
The scariest part is letting go
Самое тяжёлое – открыться,
‘Cause love is a ghost you can’t control
Ведь любовь нематериальна, и её не сдержать.
I promise you the truth can’t hurt us now
Правда не причинит нам боли, правда,
So let the words slip out of your mouth
Так что не сдерживай этих слов!
Свет в зале зажигается, мне надо подождать всего пару минут, пока комиссия решит подхожу ли я для обучения или нет. Комиссию составляют три человека: женщина средних лет приятной наружности, мужчина, наверное, ее ровесник, не самый приятный человек, которого я видела, еще один мужчина, но только пожилой. Все они перешептываются, пишут что-то в свои блокнотики и передают друг другу.
Я, пытаясь отвлечься, оглядываю зал. Разглядываю незнакомые мне лица, но тут мой взгляд цепляется за знакомые черты. Это… неужели это мама Пита? Она держит на руках трехлетнюю Прим, которая машет мне рукой, а рядом стоит моя мама. Расплываюсь в улыбке. Я-то думала меня никто не придет
Один из членов жюри – мужчина средних лет, - направляется на сцену, видимо, для оглашения результата. Сжимаю и разжимаю кулаки. Мне внезапно становится холодно, кажется, я вот-вот потеряю сознание. Пальцы слегка показывает, и я цепляюсь за край ремешка, чтобы унять это чувство. Секунды медленно тянутся, мужчина, наконец, доходит до микрофона и пробегает глазами по белому листу бумаги. Пытаюсь рассмотреть, что там написано, но это слишком далеко.
Он уже открывает рот, чтобы огласить результаты, вместе с этим мое сердце замирает, но тут на вес зал раздается громкое «подождите» тоненьким детским голоском. Все, включая меня и члена комиссии, смотрят на ступеньки, по которым неуклюже взбирается Прим с маленьким букетиком различных цветов.
Страх, сжимающий горло понемногу отпускает, и я расплываюсь в улыбке. Девочка, наконец, добирается до меня под умиленные вздохи, и я присаживаюсь, чтобы обнять ее. Кусочек Пита рядом, его маленькая сестра, и я чувствую себя более уверенно.
– Это Пит тебе передал, - шепчет она, не проговаривая некоторый буквы. Она сует мне в руки букетик и какой-то маленький листок. Быстрыми неловкими движениями я его разворачиваю.
«Верь в себя, я тебя люблю». Судорожно выдыхаю, встаю на ноги и киваю ведущими, давая понять, что он может продолжать. Он знал, что я буду волноваться. И он любит меня. Беру за руку Прим, представляя, что держу Пита и закрываю глаза, ожидая вердикта.
– Китнисс Эвердин! Примите наши поздравления. Вы зачислены в наш колледж! – зал взрывается криками, а я, наконец, открываю глаза.
Свет стал ярче или мне только кажется. Я еще не до конца осознаю, что произошло, но сквозь шум в мой мозг все-таки пробивается мысль, что мечта детства перестала быть только мечтой. Я стираю пару слезинок счастья, хочу обнять Прим, которая кричала поздравления громче всех, но меня подзывают на правый край сцены, чтобы отдать документы, так что мне приходится отправить девочку обратно в зал, где ее уже ждет мама.
Забрав ворох бумаг и диплом, я спускаюсь вниз, ища в толпе команду поддержки, но, не обнаружив их там, выхожу в коридор, и меня ослепляет солнечным светом, льющимся из окон. Замечаю тех, кого искала у одного из подоконников. Наши с Питом мамы весело о чем-то разговаривает, но, когда замечают, что я пришла, налетают на меня с поздравлениями и объятиями.
Бесконечно благодарю их, не могу поверить, что я все-таки пробилась, обнимаю маму, миссис Мелларк, кружу Прим на руках, вторя ее веселому смеху. Мама отошла собрать документы, которые мне выдали, кажется, он прочитала записку, которую мне передал Пит, да, и какая разница? Они ведь знают, что мы вместе.
– Китнисс, детка, с тобой Пит хочет поговорить, - мама Пита протягивает мне мобильный телефон, на котором светится фото маленького Мелларка, я подавляю смешок и принимаю трубку. Отойдя на расстояние, чтобы меня не было слышно, подношу ее к уху.