Dreamcatcher
Шрифт:
То, что Томас снова начал сниться Ньюту, знала только Бренда. Парень просто не мог рассказать об этом остальным друзьям. Да и, к слову, Бренде он вызвался рассказать все не сразу. Он считал своим долгом посвящать в это девушку, потому что она потратила много собственной энергии и силы для нормализации состояния блондина в свое время.
И Ньют пришел к ней вечером, когда все девочки делают маски для лица и красят ногти новым лаком. Бренда же, с растрепанным пучком на голове, в смешных полосатых носках и огромной чашкой переслащенного чая, в сотый раз перечитывала “Великого Гэтсби”.
– Привет, друг, - Минхо подмигнул блондину, пробираясь
– Привет всем, - хрипло ответил он, а затем упал на диван рядом с Брендой.
– Из-за чего вы тут ругаетесь на этот раз?
– Бренду пора отправить на курсы по приготовлению чая, - хмыкнул азиат.
– А вообще… Поздравляю с поступлением в Йель.
– Йель?! С ума сойти!
– Тереза мигом отбросила журнал в сторону, и он попал прямо в угол, где стояла миска с едой для щенка Бренды.
– Как ты поступил в Йель, если прохлаждался все ночи перед экзаменами в клубах с кучей доступных парней?
Ньют улыбнулся, слегка прищурившись, а затем незаметно выдохнул. Слова Терезы о тех парнях, с которыми он пропадал последние полгода, больно ударили по факту повторяющихся один за одним снов с участием Томаса. И, ладно бы, эти сны были такими же, как и раньше. Томас был другой. Будто он никуда не пропадал, будто жил с Ньютом бок о бок все это время.
– Тереза, - Бренда кивнула на брошенный журнал, и девушка мигом поднялась с кресла, расправляя юбку и поднимая вещь с пола.
– Мы должны быть рады за Ньюта. К тому же, скоро мы все разъедемся и… как бы грустно это ни было, должны ценить каждую минуту, проведенную вместе. Даже с переслащенным чаем, маленький мерзавец, - брюнетка стрельнула глазами в азиата, а затем продолжила.
– Ньют - большой молодец. С таким тяжелым годом он смог сдать экзамены и поступить в один из самых замечательных университетов.
– Никто и не упрекает его этим, - Минхо отставил чашку в сторону и заложил руки за голову, откинувшись на мягкую спинку кресла.
– Жизнь с чистого листа. Любимые предметы, дополнительные секции, в сто раз интереснее школьных, новые люди и, наверняка, симпатичные парни. Не то, чтобы я был профессором в сфере мужской красоты, но уверен, что Ньют найдет себе там какого-нибудь Стива Роджерса.
– Как жаль, что мне нужен совсем не Стив Роджерс, - Ньют грустно усмехнулся и опустил взгляд, разглядывая мягкий белый ковер.
– Но, ребята, спасибо. И, Бренда, ты несомненно права. Пока у нас есть время, мы должны ценить его каждой клеточкой своего тела.
~
Ньют ушел от Бренды поздно вечером. Когда на небе одна за одной загорались маленькие яркие звезды, а фонари освещали улицы неестественным светом. В воздухе пахло заканчивающимся летом и приближающейся учебой в сотне километров от родного дома, но Ньют с упоением вдыхал этот аромат. Тяжелые мысли медленно спадали с его плеч и выпрыгивали из его головы, а легкий теплый ветерок трепал пряди пшеничных волос.
Мотор мотоцикла, проезжавшего где-то рядом, уже не заставлял блондина интуитивно оборачиваться в надежде на то, что он увидит Томаса за рулем. Паранойя закончилась еще в середине отдыха на Крите, а мысль о смерти, хоть и саднила сердце, казалась самой реалистичной. Так что, Ньют просто продолжил дорогу до дома, наблюдая за мерцанием звезд. Ровно до того момента, пока мотор не начал затихать, а мотоцикл не покатился со скоростью шага блондина.
“Наверное, совпадение. Наверное, глупая попытка пикапа.”
Ньют засунул руки
– Мамочка не привила правило комендантского часа?
– бархатный теплый голос показался Ньюту до боли знакомым.
“Просто совпадение, Ньют. Чертово совпадение, это не он.”
– Мамочка привила правило не разговаривать с незнакомцами на улице, а особенно после комендантского часа.
Парень усмехнулся и, заглушив мотор, поставил мотоцикл к бордюру. Ньют зачем-то остановился, наблюдая за действиями незнакомца и сложа руки на груди.
– Неужели ты научился быть таким же разговорчивым, как и во всех снах?
“Не может быть. Не может быть.”
Сердце Ньюта вот-вот выпрыгнет из груди, приступ астмы даст знать о хронической болезни, а голова закружится быстрее, чем кружится самая быстрая карусель в парке аттракционов. Он хочет верить в то, что это может быть Томас, но готов ли он? И парень снимает мотоциклетный шлем, плавным и грациозным движением поправляя растрепавшиеся волосы угольного цвета, поднимает взгляд топлено-шоколадных на блондина и неуверенно улыбается.
– Ты жив, - шепчет блондин, едва справляясь с эмоциями и сбивчивым дыханием. Он боится подойти к Томасу, боится обнять его и боится, что он попросту исчезнет, как исчез из его жизни полгода назад.
– Живой, - Томас перепрыгивает с ноги на ногу, а Ньют рассматривает его всего до последней родинки. Изучает, будто видит впервые.
И Томас не успевает развести руки в стороны прежде, чем Ньют налетает на него, чуть ли не сбивая с ног. Он крепко цепляется пальцами в кожанку брюнета, ловит каждую ноту его духов и до крови кусает собственные губы. Томас не растворяется и не исчезает. Он настоящий, а не эфемерный: стоит перед ним, прерывисто дышит и даже не искрится.
Он что-то сбивчиво и торопливо говорит об удачной работе с перезапуском программы, которую обещал создать, о тех опытах, которые перенес на себе и об увольнении из “ПОРОКа”. Но Ньют слышит это точно так же, как слышал бы, находясь на сотне метров под водой. Он продолжает держаться за Томаса, как за спасительный маяк, он пытается собрать мозаику в своей голове.
Ньют никогда не любил собирать мозаику. Возиться с мелкими деталями, тратить кучу часов и искать подходящую пару другому кусочку, в особенности это раздражало, когда последняя деталь терялась в картонной коробке. Но сейчас собирать по кусочкам приходилось не дурацкую картинку, а самого себя.
Ньют поражается тому, как неожиданно появляется Томас и как неожиданно пропадает.
– Я поступил в Йель. В чертов университет далеко отсюда, чтобы полностью забыть тебя и забыть о твоем существовании, а теперь ты врываешься в мою жизнь и говоришь о правилах комендантского часа и перезапуске программы.
– Прости, - Томас обхватывает руками блондина и утыкается носом в его плечо.
– Прости за то, что твою жизнь приходится собирать по кусочкам. Я пойму, если ты пошлешь меня сдаваться обратно на опыты Пейдж, но, пожалуйста, знай, что я сделал все возможное для тебя и для нас. Сколько бы времени не прошло, что бы нам ни пришлось пережить вместе и по отдельности, знай, что я всегда буду любить тебя. Ровно с того момента, когда увидел тебя в “ПОРОКе”: маленького и беззащитного подростка, борющегося за жизнь, - и до бесконечности.