Дредноут по имени Никки
Шрифт:
– - ГС Обь, -- доносится в спину ровный голос Влады.
– - После ужина -- ко мне на доклад.
– - Есть после ужина на доклад, -- довольно сверкает зеленью глаз Марина и, поторапливая нас, во главе разделившейся колонны направляется к общаге.
Шёлк - это по-нашему
! WARNING !
Нижеуказанный фрагмент текста опасен для вашей психики и может, совершенно случайно, лишить ваши шаблоны последней тени невинности в несколько непривычной, а, может быть, и противоестественной
Впечатлившимся -- пролистать до следующего эпизода (отмечен знаком ***).
Не клюнувшим на аллерт -- вэлкам далее по тексту.
! END OF WARNING !
То ли старшую по общаге уже предупредили, то ли та и без того была в курсе методик обучения Влады, но -- при нашем появлении адъютант старшей сопроводила нас в пустой блок на первом этаже.
Этот отличался компоновкой жилой части -- две комнаты на четырёх человек, раздельный санузел и вместо душа -- квадратная ванна метр на метр с невысокими бортами.
Кровати... Да какие, к чёрту, кровати? До боли знакомая решётчато-ячеистая конструкция с плотным, почти не гнущимся матрасом поверх. Таких -- три, четвёртая -- на довольно высоких ножках, поверх пружин -- лист ДСП в пару пальцев толщиной, скромненько прикрытый тонким матрасом.
– - Раненых на стулья. На постели не укладывать. Присмотрите, чтобы не упали, -- отдав распоряжение, Обь на несколько минут покидает комнату, а возвращается уже с набедренной малой аптечкой и связкой рулонов в пластиковой упаковке под мышкой.
Первым делом из аптечки достаёт вытянутый баллон и аэрозолью из него тщательно обрабатывает матрас самой высокой койки и руки. Отчётливо пахнет антисептиком и спиртом. Следом из свёртка достаётся рулон с зелёным уголком, надрывается, и бледно-зелёная водостойкая простынь накрывает ложе.
Марина, прищурившись, обводит пострадавших взглядом похолодевших зелёных глаз, и указывает на всё ещё пребывающую без сознания девушку, сопровождаемую Грейс и рыжей.
– - Одежда?
– - Куртку. Остальное -- как уложите.
А на стуле расплывается красное густое пятно.
Обь ловко снимает с уложенной девушки ботинки, носки и штаны.
Епздец феерический. Вокруг развилки просто нет живого места. Под ярким светом ламп дневного освещения кровь выглядит почти чёрной -- и на её фоне ярко-красным выделяется раздражённое мясо, выглядывающее через разошедшуюся кожу.
– - Кто блеванёт -- будет до конца курса каждый день, без выходных и праздников, чистить санузлы во всей общаге. Зубной щёткой и до блеска, -- и сейчас ничто в моторике и мимике девушки не напоминает о её юном возрасте. Словно закоренелый, матёрый хирург, большой и угрюмый, смотрит её глазами на нас.
Отточенным движением Марина извлекает из аптечки длинный толстый пенал, тот раскладывается в этажерку с несколькими стеллажами. Достаёт, не глядя, ножницы и пинцет и, мурлыкая под нос какую-то смутно знакомую мелодию, начинает деловито срезать с пострадавшей
Слава Тьме, что хватило мозгов подобное не приобретать не смотря на все старания и крайне убедительный голос продаванки.
Месиво.
– - Смотрите и запоминайте, -- говорит Марина, и, ловко орудуя ножницами и пинцетом, начинает извлекать из тела незадачливой Девы останки трусиков. Именно из тела -- шёлк, и сам по себе не приспособленный к растягиванию, в усиленной версии вообще мало чем отличается от стальной проволоки, а натёртые, раздражённые ткани организма имеют неприятное свойство опухать и расширяться. Как результат -- игривого покроя стринги легко и непринуждённо засели в околопаховой и филейной части.
Рыжая, побледнев, просит разрешения на продышаться и, дождавшись разрешающего кивка госпитальера, пулей вылетает из комнаты.
Уложив орудия на невесть откуда и когда появившуюся марлю, сложенную в несколько слоёв, Обь достаёт ещё один баллончик. Грейс, бледноватая, но смелая, ассистирует медсестре, без видимых усилий поворачивая бессознательное тело. Аэрозоль густой массой оседает на повреждённых тканях, и, испуская отчётливо металлический запах, густеет на ранах, буквально в считанные секунды закрывая непредусмотренные базовой конструкцией отверстия быстро темнеющей, маслянисто поблескивающей плёнкой.
Не дожидаясь распоряжений и рискуя стать жертвой инициативы, пяткой кисти вдавливаю колпачок аэрозоля и обрабатываю руки. Закончив с антисептиком, забираю из связки пластиковую упаковку с белым уголком -- и иду застилать койку. Наша девчонка сидит с самым подавленным видом и, судя по трясущимся коленкам и опухшему носику, пытается понять, настолько ли у неё всё плохо, и если да -- то как не зареветь? Падать в обморок не собирается, и то хорошо.
Управившись с первой, попутно и две оставшиеся застелил. Ну а что? Мне не тяжело, а Марине всяко меньше раздражения и дёрганий.
Смыв остатки крови с медленно приходящей в себя девушки, Обь командует нам перенести её на койку. Рыжей ещё нет, а я ближе всех -- так чего бы не помочь?
Следующей идёт наша бедолага.
Скидывает куртку и трясущимися руками, не вставая со стула, пытается справиться с застёжкой ремня.
– - Балда, -- фыркает напарница и, присев перед девчонкой, стаскивает с неё обувь.
– - Через голову штаны снимать собралась?
Но -- одежда снята и жертва моды уложена на продезинфицированную простынь.
И всё не так плохо. Всего лишь массивные натёртости, пара водянистых мозолей да общая припухлость близлежащих тканей.
– - Ну, слава богам, что у тебя мозгов хватило не натягивать стринги, -- на удивление добро улыбается Марина.
– - Но выбор белья -- так себе, незачёт. Слишком много синтетики. Урок запомнен?
– - Д-да, -- не говорит, буквально пищит перепуганная девушка.
Большого труда стоит не рассмеяться: суровая медсестричка многозначительно поигрывает пинцетом и ножницами, с каким-то исследовательским интересом изучая подопытную.