Дремлющий страх
Шрифт:
— И? Он все еще видит мертвых?
— До этого он их не видел, только еле-еле слышал. Теперь он видит их в ярких красках и слышит так ясно, как ты слышишь меня. Все время, если он опускал щит. Нам больше года пришлось учить его как строить защиту.
— Как жизнь в самом центре шумной толпы, которую можешь видеть и слышать только ты.
— Да. Неприятно.
— Он не с командой.
— Нет. Может, когда-нибудь, но пока что нет. Прямо сейчас, это все, что он может сделать, чтобы иметь хоть какое-то подобие нормальной жизни.
Райли
— Итак… шок из-за удара тазером мог усилить или изменить мое ясновидение до того, что я фактически могу иметь видения.
— Это возможно.
— Ты не упоминал эту возможность прежде. Не так ли? Господи, я даже не помню, отметилась ли я вчера.
— Отметилась, кратко. И я не заметил абсолютно ничего необычного в разговоре, так что ты, очевидно, функционировала во время тех недостающих часов. Что касается того, обсуждали ли мы возможность, что твои способности могли измениться, нет, не особо.
— Ты думал, что подобное могло случиться?
— Честно? — впервые в его голосе прорезалась усталость. — Здесь столько всего происходило, что у меня было не так много времени, чтобы рассматривать что-то другое.
— Да, я видела тебя в новостях. Дело кажется очень трудным.
— Трудное. Но все команды в настоящее время заняты трудными делами. Включая тебя. Райли …
— Знаю. Я должна вернуться в Квантико. Но ответы здесь, Бишоп. Кроме того, по меньшей мере, один человек мертв, и существует большая вероятность, что будет еще одна жертва. И я в этом замешана. Как-то я замешана. Я не могу просто уйти от этого.
— Неизвестный противник смог нанести опытному агенту удар исподтишка и положил тебя на обе лопатки в воскресенье ночью.
— Не напоминай, — пробормотала она.
Бишоп проигнорировал это.
— Ты не знаешь, было ли это нападение с целью убить, хотя все улики указывают на это. Твои воспоминания и инстинкты, говоря кратко, ненадежны, и ты сжигала энергию в намного большем количестве, чем обычно. У тебя было два провала за последние сорок восемь часов, с потерей большей части этого времени. Тебе стали сниться сны, и появились видения о том, что кажется чрезвычайно черными оккультными ритуалами, которые, мы оба знаем, настолько редки как зубы у курицы. И у тебя, кажется, нет резервов.
— Что ты имеешь в виду? — спросила она намеренно дерзко, совсем не уверенная, что он позволит ей удрать с этим. Обычно он не позволял.
— Райли.
— Ладно, это безумие. Я безумна. Вероятно. Я также напугана, на тот случай, если ты этого не улавливаешь.
— Я улавливаю, — сказал он. — Даже без телепатии. Чем хуже становится ситуация, тем более небрежной становишься ты.
Райли нахмурилась.
— Я настолько предсказуема?
— Это защитный механизм. В твоем случае — способ выживания.
— Как в «Не трудитесь убивать бедненькую
— Что-то вроде этого. И другой вид… защитной окраски. Если ты смеешься над ситуацией или воспринимаешь ее несерьезно, тогда положение не может быть настолько серьезно сейчас, да? Успокаивает других людей и не дает давить на тебя.
Взгляд Райли вернулся к мужчине, ожидающему на террасе, и она сказала:
— Не думаю, что это сработает на этот раз.
— Не со всеми, во всяком случае. Если Эш Прескотт — твой путь спасения, ты должна быть предельно честна с ним.
Райли не удивило то, что Бишоп почувствовал, в чем она неуверенна; она совсем не была уверена в том, что он на самом деле не читал ее мысли, на расстоянии.
— Я сказала ему, что он мой путь спасения. Но… ты на самом деле думаешь, что дойдет до этого?
— Думаю, что могло бы. У тебя было два провала за два дня, Райли, второй дольше, чем первый. Одно это предполагает, что твое состояние ухудшается, а не улучшается.
— Да, я этого боялась. Но мозг устроен так, что восстанавливается сам, правильно? Строить новые связи, когда старые разрушаются?
— Да, в той или иной мере. Вот почему я ожидал, что твое состояние стабилизируется. Тот факт, что оно не улучшилось, указывает на какое-то продолжающееся повреждение.
Райли на мгновение попыталась представить это, стараясь мыслить ясно. Какая-то мысль маячила на периферии сознания, что-то, до чего она не могла дотянуться. И это было невыносимо, потому что она полагала, что эта идея содержала, по крайней мере, часть ответа.
«Там было что-то … что-то, что я осознала? Что-то, что имело смысл?»
Бишоп продолжил:
— Также очень тревожно то, что во время провалов ты была активна.
— И ты мне это говоришь. Эш восстанавливает для меня большую часть пропавшего времени, и насколько я знаю, я вела себя, как обычно.
— Значит, самый вероятный сценарий, который нам остается, это то, что ты прожила это время, вела себя абсолютно нормально, а после, по непонятной причине забыла об этом. Или, по крайней мере, не можешь получить к нему доступ.
— Да, похоже.
— И мы не знаем, что вызвало эти провалы.
— Если вообще была причина.
— Провалы всегда что-то провоцирует, по крайней мере, по нашему опыту. Во второй раз ты использовала свои способности, но не в первый раз. Не вспоминаешь ли ты что-нибудь общее в моменты перед провалами?
Она хотела уже ответить нет, но потом Райли остановилась и подумала об этом более тщательно.
— Прямо перед первым провалом я разговаривала с двумя людьми из той группы сатанистов, о которой я рассказывала тебе, Стив и Дженни. Когда я пришла в себя после того провала, это был сон, в котором я наблюдала за совершением какой-то версии Черной Мессы, где Дженни исполняла роль алтаря.