Дремучие двери. Том I
Шрифт:
Награда бесценна — Жизнь.
Советские люди были счастливы, потому что их образ жизни пусть порой из-под палки, но соответствовал Замыслу. Они находились за противостоящей Мамоне оградой, а пастырь, отстреливаясь от «волков», истинных и мнимых, держал их в послушании, взяв всю вину за кровь на себя…
Иосиф освободил свой народ от власти Мамоны и жёлтого дьявола, дал образование, возвеличил труженика до уровня «творца нового мира», приобщил к основам русской христианской православной культуры, тщательно, по-церковному отсеяв всякую похабщину. Заставил «шариковых» вспомнить о своём высоком происхождении, призвании, ощутить радость свободы от стяжательства
«Страна героев, мечтателей, учёных» пела «Гренаду», «Встречный», «Землянку» и «Тёмную ночь»; о друге, «с которым подружились в Москве».
«И отныне всё, что я ни сделаю, светлым именем твоим я назову…» Что это? Это тебе не «выпьем-оторвёмся, потусуемся-трахнемся». Говорят, «совки» творили из-под палки… Я уже пел хвалу цензуре, теперь пропою хвалу палке…
Да, это была мобилизация в условиях военного времени, чрезвычайного положения, которое продолжалось всё правление Иосифа. Отбиться, отдышаться — и снова в бой… Прочь от настигающей, лязгающей зубами Вампирии.
«Революцией мобилизованные и призванные». Одни добровольно, по велению сердца. Другие — наёмники, сражались за гонорары, общественное положение, известность. Но разве даже в лоне церкви мало «рабов» и «наёмников»? Впоследствии одни из них могут стать «сынами», другие — так и остаться «наёмниками», а известно, что «в чём застану, в том и судить буду.». «На войне как на войне». На войне все средства хороши, победителей не судят… Перевести часы, чтоб начали бить полночь, спровоцировать оборотней проявиться досрочно, натравить одних на других и уничтожить. «Будьте мудры, как змии». В «лежащем во зле» мире почему бы не столкнуть зло со злом, «разделить царство», ослабить и победить?
Разве снаряд, метко выпущенный рабом, наёмником или даже врагом — хуже разит противника?
Ну, а что касается вдохновения — оно от Бога, от духа. И поскольку образ Божий есть в каждом, то каждому доступны и светлые минуты, часы и даже месяцы вдохновения. Один и тот же человек может мечтать погибнуть «на той далёкой на гражданке», петь про «синий троллейбус», а потом приветствовать показательно-массовый расстрел этих «комиссаров» вместе с беспартийными посреди Москвы только потому, что та власть мешала ему беспрепятственно ездить за бугор.
— И можно, по иронии судьбы, погибнуть не на Гражданке, а умереть от банального гриппа за этим самым бугром, — вздохнул АГ. — Так что там с вдохновением?
— Вдохновение, как известно, не продаётся, но «можно рукопись продать». Вдохновенье — плод Духа, оно бесценно, ибо плоды даёт вечные. Гонорар давно пропит в ЦДЛ, а «Последний троллейбус» продолжает до сих пор подбирать «потерпевших в ночи крушенье» пассажиров постсоветской Вампирии и «матросы его приходят на помощь», и плечи касаются плеч, и в молчании — доброта. А не камень за пазухой или выстрел в спину.
Все, кто нам друг и брат,Встаньте в единый ряд!Мы рождены, чтоб сказку сделать былью,Преодолеть пространство и простор…С тех незакатных комсомольских днейТы, красный цвет, стал совестью моей.В боях отцами ты завещан намТебе,«Всё для фронта, всё для победы!»
Иосиф не за себя отвечал, он был полководцем в этой борьбе, пастырем перед Богом, отвечающим за миллионы не только тел, но и душ. Разве на свою личную выгоду или власть он работал, не идя ни на сговор с Мамоной, ни на использование в этой драке авторитета церкви? Если бы ужас с Россией, что теперь случился, — разодранной на части, пожираемой заживо, истекающей кровью, опозоренной, изнасилованной «в особо извращённой форме», — и всё под флагом «демократических свобод и прав человека», — если б всё это победило и воцарилось тогда — в 18-м, в 25-м, в 37-м или в 41-м, — если б всё это воцарилось тогда, и вместо учёных, стахановцев, комсомолок-спортсменок «с веслом», делегатов и воинов-освободителей мы б имели ополоумевших от крови и баксов оборотней всех мастей, воров и бандитов, террористов, взрывающих дома с сотнями жителей в городах, вольных и невольных шлюх, бомжей, пьянь, наркоманов, извращенцев всех расцветок, роющихся в помойках пенсионеров… Вон вам, сын тьмы, уже вечности не хватает складировать кассеты с грехами со времён разрушения «империи зла»! Свобода пить смертельный яд с доставкой на дом — вот что «реформаторы» могут противопоставить спасённым для Неба поколениям царства Иосифа.
«…врагам твоим настежь отворятся ворота земли твоей, огонь пожрёт запоры твои».
И, как в гоголевском «Вие», ринутся внутрь сонмы нечисти…
— Полегче на поворотах, — обиделся АГ.
— Вот уж воистину «живые будут завидовать мёртвым». Книги, песни, фильмы, спектакли, «пароходы, строчки и другие долгие дела» времён Иосифа до сих пор приносят своим авторам дивиденды добра, прорастают сквозь «свинцовую мерзость» постсоветской Вампирии, как «цветы сквозь асфальт». Покрывший всё серой ледяной бесчувственностью, корыстью и развратом.
А эта нынешняя интеллигенция, наконец-то дорвавшаяся до свободы делать, что душа пожелает? Что пожелала, что создала их душа, когда рухнули «цепи цензуры»? Вскрыла ящик Пандоры, откуда зло миллионными тиражами хлынуло в мир? Вся застоявшаяся грязь со дна собственной души вместе с гадами, жабами и прочей мерзостью, которой прежняя власть не позволяла высовываться, подниматься на поверхность — замутила вокруг воду, всё отравила, полилась в глаза, нос, уши, в душу народа… Неужто не ведают, что «горе тем, от кого приходят соблазны»?
— Катарсис! — хихикнул АГ, потирая чёрные ладошки, — Беспробудный очищающий грех.
— То-то у тебя этим катарсисом все закрома забиты! Опять будешь пленку клянчить?..
— Не притворяйся. Позитив, — всё это на твоего подзащитного работает. «Что было бы, если бы», хоть история и не знает сослагательного наклонения. Но сейчас она, история, вчистую вкалывает на Иосифа. Вот пробрался бы ты, к примеру, в Историческое время лет эдак тридцать назад, изловил Чикатилло заранее и… Ну не обязательно шлёпнул, а, допустим, посадил бы за решётку. А народ бы вокруг ходил и орал, эта самая интеллигенция: «Свободу Чикатилле! Даёшь права человека!» Тебя бы назад в вечность прогнали, замки посшибали — гуляй, Чикатилло! Ну он бы и развернулся, гульнул…