Дремучие двери. Том II

Иванова Юлия Николаевна

«И не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить; а бойтесь более того, кто может и душу и тело погубить в геенне». /Мф. 10:28/

После смерти капитана рабы Мамоны взбунтовались, захватили корабль и разбили о скалы. Мы ремонтируем судно и формируем новую команду добровольцев, чтобы продолжить плавание.

Произошло коллективное самоубийство народа, подобно массовому выбросу китов на берег. В «лежащий во зле» смертоносный мир.

Работать и «делать деньги» — принципиальная разница.

Суть вопроса: имеет ли жизнь цель и смысл за пределами земного бытия, или же она самоцельна и самодостаточна /жить, чтобы жить./? Как выигранная в лотерею путёвка на «Титаник».

Человек создаёт себе проблемы, а потом бьётся над их разрешением.

Проблемы бывают объективные /хлеб насущный/ и субъективные — у каждого свои. Жизнь тратится на решение проблем, которых не должно быть вообще, она должна быть направлена на реализацию Замысла, на восстановление БОГОЧЕЛОВЕЧЕСТВА, призванного жить в Царствии.

Изберите жизнь, и Изания решит все ваши проблемы, чтобы освободить вас для Дела. Служа Жатве Господней, возрастая духом, восходя по лествице, человек становится на Путь, обретая в душе Царствие; восходя в смирении, преодолевает свою падшую греховную природу ступень за ступенью, а труд из проклятия и наказания за непослушание Творцу становится вдохновенным одухотворённым творчеством, радостным приобщением к Свету, Добру, Вечности. К высшим ценностям бытия.

«Работа вражия» на Мамону — ещё большее наказание, чем труд на родовую необходимость.

Мы вас избавим от несвободы внешней /необходимости зарабатывать на «хлеб насущный»/, чтобы вы СВОБОДНО избрали НЕСВОБОДУ ВНУТРЕННЮЮ — СВОБОДНУЮ НЕОБХОДИМОСТЬ ПОДЧИНИТЬСЯ ВОЛЕ ТВОРЦА. Дабы обрести полную и окончательную СВОБОДУ и величие каждой малой капли, слившейся с извечно свободным Божественным Океаном.

«Ne te quaesiveris extra». «He ищи себя извне».

Итак мы, как и они, везде. Мы, как и они, объединились, и мы сильнее не только поддержкой Неба, но и тем, что объединяемся в Целое, чтобы друг другу помочь и отдать. В то время как они враждуют не только с нами, но и между собой. Проблема лишь в том, чтобы отдавать НАШИМ, но не им! Не позволять вампирам жрать нас, не играть в их кровавые похотливые игры.

* * *

Спасибо тебе, Егорка! Иоанна воскресла в Златогорье, осознавая, что её прежнее отвращение к жизни — не синдром усталости, пресыщения или старости, а сигнал опасности, грозящей душе, попытавшейся уснуть на лужинском островке посреди бушующего окровавленного моря.

Она оплакивала свой грех НЕПРОТИВЛЕНИЯ ЗЛУ. Прав тысячу раз был Данте, когда утверждал, что самое мучительное пекло в аду предназначено тем, кто хранил нейтралитет во время великих схваток Добра со Злом. Если обиженным и ограбленным плохо, тебе не должно быть хорошо — это аксиома. Или ты не с Богом, заповедавшим любить ближних и «положить душу за други своя»…

Святые говорили: «Радуйся!», но они день и ночь плакали и молились о погибающем мире. Они радовались грядущему спасению, красоте Божьего мира, но не собственному шкурному благополучию на фоне кровавого пира хищников. Наверное, и тогда, в прошлых веках, в девятьсот пятом, девятьсот семнадцатом и сорок первом они, предки наши, чувствовали то же самое.

«Чудище обло, огромно, озорно, стозевно и лаяй»… «Звери алчные, пиявицы ненасытные»… Мы прорвёмся!..

Так думала «бабуля» Иоанна, с радостью обнаруживая, что снова обрела вкус к жизни, глядя, как на покрашенных ею стенах храма уже развешаны иконы и к их «Рождеству Богородицы» истово прикладываются прихожане. Работа в храме была, разумеется, бесплатной, а за литобъединение её счёт в банке понемногу пополнялся, — дважды в неделю со школьниками и раз в две недели — со взрослыми. Потом к этому прибавились и компьютерные консультации по Изан-нету. В окрестностях Златогорья были две общеобразовательные подшефные школы и ещё классы продлённого дня, где ребята до возвращения родителей с работы /а некоторые и с ночёвкой/, делали уроки, занимались иностранными языками, спортом, эстетикой. Очень полезными были прогулки и игры, когда разрешалось разговаривать только на иностранном языке, технические кружки и, конечно же, компьютерные классы.

Здесь заботились о выявлении и развитии талантов едва не с ясельного возраста. Широко применялись компьютерные связи и программы: путешествия по миру, музеям, историческим местам, картинным галереям.

Златогорские дети Иоанну потрясали — она никогда не думала, что в одной точке земли можно развести столько вундеркиндов. Им никто не говорил: сходи в магазин, помой посуду, не торчи в подъезде, не водись со шпаной, не пробуй наркотиков… Здесь этих проблем просто не было — дети были накормлены, ухожены, избавлены от всяких бытовых хлопот и при этом заняты с утра до вечера. Причём тем, что им нравится, что у них получается, от чего их за уши не оттащишь. Спорт, компьютерные и технические классы по индивидуальным программам, музыкальная школа, различные эстетические кружки. Наиболее талантливые потом поступали в институты, консерваторию, в КБ, начинали зарабатывать деньги, порой немалые, становились знаменитостями. Но они уже, как правило, оставались изанами или убеждёнными «подшефными», когда можно всего себя посвятить любимому делу и достойной жизни, приобретали стойкий вкус к существованию, свободному от бытовухи, вещизма, бестолкового времяпровождения. К бытию, уже ставшему их сутью.

Они научились ценить время. И многие нашли призвание в той самой «борьбе за освобождение человечества» — юные, чистые, горячие, бесстрашные и полные сил. Чернильницы, фиалочки и сизари забредали всё глубже и глубже на руины когда-то великой страны, помогая отчаявшимся выжить, излечиться, обрести нужное любимое дело и вырваться из смертельных объятий Вампирии.

А главное, разыскивать и выращивать на местах «наших», помня, что «кадры решают всё».

На занятиях Иоанна старалась научить и ребят, и взрослых спрашивать и слушать Небо, внутренний компас совести, внушая, что дар слова — это разговор с Небом. Ты можешь исследовать любую грязную лужу, но как бы лететь над ней со сверхзадачей выбраться, преодолеть, а не плавать в грязи. На этом стоит вся русская классика. Что «за каждое праздное слово придётся дать ответ». Что слово — великий спасатель и соблазнитель. Тебя уже давно не будет на земле, а слово твоё будет продолжать работать на Свет или тьму, осуждая или оправдывая на грядущем Суде. А форма — лишь соус, позволяющий читателю или зрителю усвоить то или иное полезное блюдо. Хотя, конечно, поэзия, музыка, живопись, танец, да и некоторые бессмертные строчки в прозе могут иметь и самостоятельную эстетическую ценность, служить Красоте, как части Божьего Замысла.

Важна не столько тематика, не о чём ты пишешь, а на какого господина работаешь. Слово твоё должно поворачивать стрелку внутреннего компаса в нужном направлении. Можно, например, воспевать кабак, а можно, как Есенин, умирать в нём, задыхаться, видеть в зеркале «чёрного человека»…

Осветить словом лежащий через Тьму Путь. Спаситель сделал это своей жизнью и мученической смертью. Он сам был Слово и Путь. И горьковский Данко, вырвавший из груди сердце, и мрачные стихи юного Иосифа об отвергнутом поэте, жертве напрасной, о тёмном народе, которому не нужны ни жертва, ни Слово, ни Путь, ни Истина, не должны нас смущать. Наше дело — сеять. «Разумное, доброе, вечное». «Светить всегда, светить везде», преодолевая тьму. И избранники увидят, услышат, пойдут и найдут, и на доброй почве прорастет семя, может, через века. Ибо Слово — Творец, и владеющие словом творят действительность, созидая или разрушая… Слово — бессмертно.

Так размышляла о высоком Иоанна, перебирая, в общем-то, пока графоманские опусы и вирши своих слушателей, сознавая, что беседы её скорее религиозно-нравственные, чем творческие. Ей хотелось внушить им самое, с её точки зрения, главное: слово — оружие. Может быть, самое грозное и сильное. При неправильном обращении — массового поражения или безумия. И чем талантливее стрелки, палящие в воздух или по душам, тем опаснее. И будешь стыдиться и страшиться роковых ошибок юности. Ибо «рукописи не горят».