Древние боги славян
Шрифт:
Обратимся и к русским обрядовым песням, которые пели Яриле ещё в середине XIX в.: «Волочился Ярила по всему свету, полю жито родил, людям детей плодил. А где он ногою, там жито копою, а куда он ни взглянет, там колос зацветает», — согласно тем же Вяч. Вс. Иванову и В. Н. Топорову, которые в своих «Исследованиях в области славянских древностей…» посчитали заслуживающими внимания сведения Древлянского о культе Ярылы.
Однако дело вовсе не в «мёртвой голове». Она может вызывать издевательства со стороны церковников, видящих в этом что угодно от бесопоклонничества до глупости, или критику исследователей или современных адептов древних верований. Сама сущность образа Ярилы от этого не меняется, а наличие или отсутствие головы добавляет или не добавляет лишь дополнительные штрихи к нему.
К злорадству критиков вроде бы нет ничего похожего ни у какого индоевропейского народа со времён
Любопытные — вполне этнографические — аналоги находим мы в западной части Европы, т. е. там, где искать параллели как-то не очень принято (что вполне понятно). Мы же, подозревая общее индоевропейское происхождение ряда обычаев, допускаем возможности привести для сравнения ряд сведений.
В Великобритании, где сохранился архаичный по происхождению и обрядности обычай празднования Мая (кельтск. Бельтейна), широко распространено ритуализированное использование коней на палочках, бытующих у нас исключительно как детские игрушки. Наряду с ними в тех же целях применяют чучела лошадей самого разного вида и конструкции. В то же время в ходу не только лошади, но и драконы. Эти персонажи народных праздников имеют множество характерных черт, которые нам в данный момент не очень интересны, однако все они позволяют проследить связь с плодородием, жизненной силой, смертью и возрождением. В ряде мест обычай сохранил ещё одного персонажа, которого называют тизер. Это мужчина, одетый в женский наряд, задача которого — погонять «лошадей» мягкой дубинкой. При этом исполнители роли лошади или драконоподобного существа постоянно падают на землю как бы замертво, «возвращаясь к жизни» лишь при исполнении определённой ритуальной песни. Характерной чертой поведения лошади при этом является погоня за встреченными женщинами и заигрывание с ними (Forrest, 1999). Сходные обычаи в это же время года имеются и в континентальной Европе.
Таким образом, мы видим, что празднования в честь некоего персонажа имеют ряд схожих черт у различных народов, а не только у восточных славян. Здесь уместно, видимо, ещё раз упомянуть и греческие чествования Диониса, и римские вакхалии. Естественно, все они обладают своими особенностями, тем более с сегодняшней точки зрения, но сущность остаётся неизменной. И восточнославянская этнография, не исключено, дополнит древний миф, который частично утрачен другими народами.
Но вернёмся к Фаминцыну: «Ярилины игрища и гуляния происходят, вследствие того, не в начале, а в конце весны, или даже летом, т. е. при проводах отходящей весны, именно в конце мая или в июне, непосредственно перед началом и в первый день Петрова поста, в более редких случаях — даже тотчас после поста. Само игрище ныне местами (в старину, быть может, повсеместно) заключается обрядом погребения отживающего свой век, вместе с весною, бога» (Фаминцын, 1884, с. 225–231).
Умирающего бога Солнца отыскать у индоевропейцев нам при всём старании не удалось, хотя ряд персонажей, как, например, Бальдр и Геракл, близкие по функциям Яриле, проходят через смерть — но непременно и через возрождение. Но они не солнечные боги. Они боги света или той же силы, подобной славянской «яри». Свет и солнечный диск, напомним, не одно и то же.
Следом за Фаминцыным о Яриле как «олицетворении „припекающей“ стороны солнца, вызывающей в природе похоть (ярь)», говорят и некоторые современные славянские язычники. Почему-то многие исследователи и все сторонники солнечного аспекта Ярилы забывают: нет ни одного солярного бога, чей культ имел бы фаллический характер.
Можно припомнить разве описанного Адамом Бременским некоего Фриккона (Фриггра) из Уппсальского храма. По недоразумению его изображение (с фаллом в состоянии крайнего напряжения) отождествляют со светлым Фрейром (опровержение см.: Гаврилов, 2006б, с. 72–73).
«Ярило изображался стариком или куклой с непомерно большим фаллосом: любезного бога чествовали, носили процессией, пели во хвалу его песни и в заключение, с причитаниями, плачем и завываниями, хоронили. В Ярил иных игрищах воспроизводится в драматической, хотя, разумеется, более первобытно-деревенской форме, чем в древней Греции, та же самая идея кончины представителя весеннего плодородия, возвратившего всю природу к новой жизни после зимнего сна, а затем, с наступлением высшего солнцестояния, удаляющегося, умирающего, уступая место возвращающейся зиме. Вспомним мифы о Персефоне, Адонисе, Аттисе,
Ярило как миф известен, кроме Белоруссии, в Тверской, Костромской, Владимирской, Нижегородской, Рязанской, Тамбовской и Воронежской губерниях. Кроме того, от имени Ярила произошли многочисленные названия местностей и в других губерниях: Яриловичи в Тихвинском и Валдайском уездах, также в Черниговской губернии, Ярилово поле в Костроме, Ярилова роща под Кинешмою, Ерилово в Дорогобужском уезде, Ярилов овраг в Переяславль-Залесском уезде, Ярилова долина около Владимира…» (Фаминцын, 1884).
Быстро же стареет солнце (с середины апреля по июнь), если Ярило его олицетворяет! Конечно же, он — бог совершенно иных сил, мощь которых не небесная и не солярная, а земная или даже подземная. Даже способ захоронения Ярилы (разрывание на части или закапывание) — это возвращение ярой силы обратно Земле до будущих времён.
Сходное описание мы видим и у Фаминцына: «Еще в весьма недавнее время в некоторых из вышепоименованных мест совершался ежегодно обряд погребения Ярила. В Костроме в этот день народ собирался на площадь после обедни. Из среды толпы избирался старик, одевали его в лохмотья и давали ему в руки гроб с чучелом — Ярилою, представлявшим мужчину с его естественными принадлежностями. После того начиналось шествие из города в поле. Женщины в это время завываниями и причитаниями выражали скорбь и отчаяние; мужчины пели песни и плясали; дети бегали взад и вперед. В поле вырывали палками могилу и гроб, заключавший в себе Ярила, закапывали в землю, с плачем и воплем. Игрище оканчивалось плясками и играми. Всесвятское заговенье (и гулянье) и по уничтожении описанного обряда сохранило название Ярило. Подобный же обряд совершался еще в начале нынешнего столетия в Калязинском уезде (Тверской губ.) под старой сосной, куда и впоследствии, когда обряд уже исчез, народ собирался по привычке, для гуляния. В Галиче (Костромской губ.) в начале нынешнего столетия напаивали какого-нибудь старика, шутили над ним и забавлялись, как над представителем Ярила. Его водили на луг, где устраивались хороводы и игры. Каждая молодица или девушка, принимавшая участие в хороводе, предварительно кланялась „Яриле“ в пояс…» (Фаминцын, 1884).
Во время сбора урожая у русских было принято олицетворять первый сноп, который во многих областях называли Елохой. «В районах Русского Севера, наряду с Елохой, было известно название Ероха. Начиная жатву, смотрели, каким получился первый сноп: плохим или хорошим. Если плохим, говорили: „Худа голова Ерошина получилась. Такой и жених будет“.
Название жнивного снопа Елохой (Ерохой) восходит, вероятно, к именам древних славянских божеств с корнем ер-яр. В деревнях Северной Двины бытовало выражение ера, еры, т. е. сильный, ярый. Это название почти полностью совпадает с белорусским еры, Святый Еры, которого исследователи сопоставляют с Юрием-Егорием. Корень ер-яр связывают с именем Ярилы, культ которого у славян известен по средневековым хроникам и по более ранним источникам. В то же время мотивы, относящиеся к праславянскому Яриле, прослеживаются в легендах о Святом Георгии. Вероятно, жнивные персонажи Ероха-Елоха отражают более древние представления, на основе которых, очевидно, позднее возникли образы типа восточнославянского Ярилы и общеславянского Егория-Георгия» (Русские, 2005, с. 744).
Если первое достоверное упоминание о праздновании в честь Ярилы действительно относится к XVII в., возможно, многие копья ломаются зря. По форме именования имя божества скорее эпитет, а не «название». Сравним для примера хотя бы современные «ловчила», «громила», «прилипала»… Интересно, что все эти слова — характеристики качества, свойства кого-либо, но с несколько грубоватым, даже вульгарным, если так можно выразиться, оттенком. Приапические черты Ярилы — молодого «по условиям игры», разнузданного в социальном смысле, эдакого сексуально озабоченного персонажа — побуждают даже заподозрить, что искать древнейшего славянского бога с таким именем бессмысленно. Похоже, перед нами не имя, но прозвище, характеристика.