Древние палестинские обители и прославившие их святые подвижники
Шрифт:
Поселившись с блаженной матерью своей в Вифлееме, обретя здесь, у яслей Божественного Младенца, внутренний мир и радость о Господе, Евстохия от своего имени и матери пишет к Маркелле письмо, в котором убедительно приглашает ее в Святую Землю разделить с ними сладости Вифлеемского уединения.
«Любовь не знает меры, – начинает письмо Евстохия, – нетерпение не руководствуется никакими соображениями, желание неудержимо. Так вот и мы, забыв о своих силах и думая только о том, чего нам хочется, а не о том, что можем исполнить, решились, будучи ученицами, учить наставницу, по народной пословице: свинья Минерву [138] . Ты, которая бросила первую искру в наш труп, ты, которая и словом и примером приглашала нас к подвигу и, как птица, собирала птенцов своих под крылья (ср. Мф. 23: 37), – ты ли теперь оставляешь нас летать на свободе без матери и трепетать пред коршунами и пред всякими мимолетающими птицами? Нам осталось только вдали от тебя изливать жалобные просьбы и не столько слезами, сколько рыданиями выражать нашу просьбу: возврати нам нашу Маркеллу, не попусти, чтобы эта нежная, кроткая, сладчайшая паче всякого меда и сота женщина оставалась сурова и угрюма по отношению к тем, кого своею снисходительностью привлекла к подражанию своей жизни».
138
Минерва – в римской мифологии богиня мудрости. – Примеч.
Изображая высокое достоинство Святой Земли и Иерусалима, Евстохия говорит: «Говорят, что в этом городе, даже и на этом, что и теперь, месте, жил и умер Адам, и будто место, на котором распят Господь наш, потому именно и называется Лобным, что на нем зарыт был череп ветхого человека, так что струившейся со креста кровью второго Адама, то есть Христа, и были омыты грехи первого, лежавшего тут первозданного Адама, причем исполнилось слово апостола: встань, спящий, и воскресни из мертвых, и осветит тебя Христос (Еф. 5:14). Долго перечислять, сколько пророков, сколько святых мужей произвел этот город. Вся религия наша имеет родину в этой стране и в этом городе… Начиная от вознесения Господня и до сего дня сколько епископов, сколько мучеников, сколько искуснейших в церковном учении мужей посещали Иерусалим! Им как бы недоставало чего-то в их благочестии, уме, добродетели, если бы не поклонялись Христу в тех местах, откуда распространился свет евангельский, зажегшийся с креста. И в самом деле, если оратора осуждают за то, что изучал он греческие науки не в Афинах, а в Ливии и с латинским знакомился не в Риме, а в Сицилии, так как каждая провинция имеет свои преимущества, которых нет у другой, – как же верить, что, не посещая христианских Афин, могут восходить на высоту христианской мудрости? Не отвергаем, что Царство Божие внутрь нас и что есть великие, святые люди и в других странах. Но мы хотим сказать, что первые, лучшие люди всего света собираются здесь. Мы принадлежим не к первым, а к последним и пришли сюда, чтобы видеть первых всех стран. Лучшие цветы, дорогие камни – это лики иноков. Каждый из лучших людей Галлии спешит сюда. Удаленный от нашего мира британец едва только начинает преуспевать в религии, оставив Запад, стремится к месту, столько известному по молве и библейским воспоминаниям. А что сказать об армянах, персах, народах Индии и Эфиопии, о стране близ Египта, кипящей иноками, о Понте, Каппадокии, Сирии и Месопотамии и обо всех вообще народах Востока? Они, по слову Спасителя: где будет труп, там соберутся орлы (Мф. 24: 28), стекаются к этим местам и представляют нам зрелище всевозможных добродетелей. Как ни различны голоса, но религия одна. Сколько разностей народных, столько же почти и поющих хоров. При этом первая добродетель христиан – обращение, далекое от гордости и суетности; спорят только о том, чтобы превзойти в смирении».
Ясли Христовы
Описав другие добродетели, которые видятся в христианах, посещающих Святую Землю, Евстохия обращается к Вифлеему: «Подойдем к домику Христову и гостинице Марииной (ибо всякий хвалит более то, чем владеет). Какой речью, какими словами можем мы представить тебе вертеп Спасителя? Эти ясли, в которых Он плакал, будучи младенцем, должны быть чтимы более молчанием, чем бессильною речью. Где широкие входы? Где своды золоченные? Где дома, убранные денежными штрафами с бедняков и трудом осужденных на казнь? Где наподобие дворцов возведенные богатством частных лиц храмы, чтобы расхаживало, как драгоценность, дешевое тело человека и, как будто ничего не может быть прекраснее его в мире, засматривалось более на свои ступни, чем на небо? Вот в этом маленьком земляном углублении родился Строитель неба; здесь обвит Он был пеленами; здесь видели Его пастыри; здесь указала Его звезда; здесь поклонились Ему волхвы… Конечно, и там [в Риме] есть Святая Церковь, есть трофеи [139] апостолов и мучеников, есть истинное исповедание Христа, есть вера, проповеданная апостолом, но самый блеск, могущество и обширность города, необходимость видеться и видеть, поздравлять и поздравляться, хвалить или бранить, слушать или говорить, почти по необходимости видеть такое множество народу очень далеки от подвига и покоя иноческого. Если станешь принимать приходящих к тебе, то потеряешь молчание; не станешь принимать – упрекнут в гордости. А иногда, отдавая визит за визит, подходим к пышным дверям и вступаем под позолоченные своды среди ругательств прислуги. Но в Христовом домике все – простота, и только пением псалмов нарушается молчание. Обратись куда угодно: земледелец, идя за плугом, поет “Алилуйя”; покрытый потом жнец оглашает себя псалмами и виноградарь, срезывая кривым ножом ветви, поет Давидовы песни. Таковы в этой стране песни, и это любимые песни здесь: это и песнь пастуха, и песнь пахаря».
139
Слово «трофей» в данном контексте, вероятнее всего, означает: «то, что осталось от мучеников». – Примеч. ред.
После этого Евстохия живо описывает воображаемое пребывание Маркеллы в Святой Земле: «О! Когда же ангел-путник принесет нам весть: наша Маркелла у берегов Палестины! Когда лики иноков и инокинь суетливо будут готовиться к ее приему!.. Вот наступает день, когда рука об руку вступаем в пещеру Спасителя, плачем на гробе Господа, плачем с сестрою, плачем с матерью; лобызаем крест; входим на Елеонскую гору и летим на крыльях духа вслед возносящегося Спасителя; видим Лазаря, обвитого погребальными пеленами; видим реку Иордан, который так весел был при крещении Иисуса; посещаем пещеры пастухов и молимся в гробнице Давидовой; видим пророка Амоса, как он на скале играет на пастушеской свирели. Спешим к Аврааму, Исааку и Иакову и к памятникам жен их; видим поток, в котором Филипп крестил евнуха… Идем в Назарет и по значению имени его видим цвет Галилеи. Не вдали отсюда увидим Кану, где Спаситель претворил воду в вино. Потом идем на Фавор и желаем видеть пребывание Спасителя не с Моисеем и Илиею, как Петр, а с Отцем и Святым Духом… Идем далее и видим городок Наин, при воротах которого воскрешен сын вдовы; далее в виду гора Ермон и поток Ендор [140] , при котором побежден Сисара [141] , еще Капернаум, избранное место знамений Господних, и вместе всю Галилею. И когда по следам Господа, через Силоам, Вефиль и другие места, в которых, как знамена побед Господних, возносятся церкви, возвратимся в свою пещеру, тогда мы будем часто плакать и еще чаще петь, молиться непрерывно и, уязвленные любовию к Иисусу, станем повторять: “Я нашла Его, которого любит душа моя, я нашла Его и держу Его и никогда не отпущу Его” (ср. Песн. 3:4)».
140
Ен-Дор (источник дома, жилища) – город при потоке Киссон. См. Нав. 17:11; Суд. 4. – Примеч. ред.
141
См. Суд. 4. – Примеч.
Несмотря на столь сильные, столь убедительные просьбы Павлы и Евстохии, Маркелла не могла отправиться на Восток, в Святую Землю, как ни желала этого: она была уже в преклонных годах.
Семнадцать лет мирно прожила Евстохия при своей блаженной матери, соревнуя ей в подвигах иноческих. Келья и храм были местами, где она постоянно пребывала. Молитва, богомыслие, чтение и изучение Священного Писания, рукоделье составляли ее постоянные занятия. Тишина уединения нарушалась только беседою духовною с матерью да свиданием и перепиской с блаженным Иеронимом, руководителем ее в духовной жизни. Иероним помогал Евстохии при изучении еврейского языка, который она желала знать, чтобы лучше понимать трудные места Писания. Со страхом и трепетом содевая свое спасение, Евстохия восходила от силы в силу по степеням нравственного совершенства. «Кто мужественнее Евстохии, – удивлялся Иероним в письме к Паммахию, – которая обетом девства разрушила преграду благородного звания и гордость консульского происхождения и в первом городе первую фамилию подчинила целомудрию?» [142] «И слово, и походка, и жизнь ее – училище добродетелей», – писал о ней Иероним к Лете, когда советовал отослать дочь на воспитание к ее тетке в Вифлеем.
142
Паммахий, друг Иеронима, учившийся вместе с ним в Риме, муж Павлины, сестры Евстохии, отличался глубоким благочестием.
Спокойствие Евстохии нарушилось, когда отошла в другую жизнь мать ее, блаженная Павла. Евстохия приняла на себя попечение о вифлеемских обителях, основанных матерью. Много трудов она перенесла, много забот и скорбей испытала во время управления своею общиною. Особенно ощутителен был недостаток материальных средств на содержание общины. «Свидетель Иисус, – писал в Рим Иероним, – мать не оставила для дочери ни копейки: все роздано бедным; осталась только чужая медь, долги и множество братий и сестер. Содержать их трудно, а отсылать грешно. Но будь покойна, Евстохия: ты богата великим наследством, часть твоя – Господь». Блаженный Иероним поддерживал Евстохию; он помогал ей своими советами, ободрял небесными утешениями.
Могилы преподобных Павлы и Евстохии в пещере под церковью св. Екатерины в Вифлееме
Новые скорби испытала Евстохия с сестрами в 416 году, когда пелагиане, буйствовавшие в Святой Земле, ворвались в ее обитель [143] . Они ограбили здесь все, что могли захватить; подвижницы спаслись бегством; прислуга вся была перебита. Волнения и бедствия от пелагиан продолжались и в следующем году. Евстохия и племянница ее Павла писали о своем беззащитном положении в Рим папе Иннокентию, так как Иерусалимский архиепископ Иоанн держал сторону пелагиан. Еретики были усмирены новым Иерусалимским архиепископом Праилием, и спокойствие восстановилось в Святой Земле. В 418 году произошло в Палестине страшное землетрясение: оно привело всех в ужас, и многие ожидали кончины света. Бедствие это отразилось смятением и душевною тревогою и в обители Евстохии.
143
Пелагиане – последователи еретика Пелагия, учившего, что нет первородного греха, нет благодати спасающей и человек сам может спастись.
Святая жизнь и ряд скорбей и испытаний приготовили Евстохию к переходу в другую жизнь. 28 сентября 419 года блаженная подвижница с миром почила, завещав управление своею обителью племяннице Павле младшей. Блаженный Иероним называет Евстохию дорогим украшением девства и Церкви [144] . Высоко отзывается о ней другой современник, Палладий, епископ Еленопольский, в своей книге «Лавсаик»: «…дочь блаженной Павлы Евстохия… жена целомудреннейшая и имеет общежитие из пятидесяти дев».
144
В письме к Паммахию.
Преподобная Павла Младшая [145] , внучка Павлы Старшей, еще от утробы матерней посвящена была Богу и предназначена к подвижнической жизни и девству. Ее рождение исполнило радостью сердца родителей и всех им близких и знакомых; радостью оно отозвалось и в сердце блаженной бабки и Иеронима. В воспитании юной Павлы самое живое участие принимала вместе с матерью Летою незабвенная в истории римского христианского общества IV века Маркелла. Считая святым делом воспитать Павлу в истинно христианском духе, Лета и Маркелла обратились за советом к блаженному Иерониму. Вифлеемский подвижник написал к Лете письмо о воспитании ее дочери. Письмо это, одно из замечательнейших творений великого учителя Церкви, заключает в себе превосходное руководство к воспитанию детей в духе истинно христианского благочестия. В нем святой отец подробно останавливается на всех предметах, которые могут иметь благотворное или вредное влияние на юную душу, и предлагает мудрые наставления, как пользоваться благотворными влияниями при воспитании и какими средствами отклонять влияния пагубные. Имея в виду, что дочь Леты предназначена к девству, он местами дает правила и советы в аскетическом духе, а в конце письма убеждает мать отпустить маленькую Павлу в Вифлеем к бабке и тетке, если предлагаемые им советы и правила трудно будет исполнить среди многолюдного общества в столице. «Даю верное слово, – писал он, – что я сам буду ее учителем и воспитателем; буду сам носить ее на руках своих. При всей дряхлости своей, я позабочусь приучить к верным звукам лепечущие уста младенца, и тогда прославлюсь более известного всемирного философа [Аристотеля]. Он воспитал царя македонского, который в конце концов погиб от яда в Вавилоне [146] ; я, напротив, воспитаю рабу и невесту Христову, которая готовится для Небесного Царства».
145
О ней см.: Письма блж. Иеронима Стридонского; Histoire eccl'esiastique. Vol. 2. Liv. ХХІV. Ch. XII.
146
Имеется в виду Александр Македонский. – Примеч. ред.
Юная Павла выросла и воспитана была, однако же, в родительском доме. Всю любовь, все старания приложили Лета и Маркелла, чтобы развить и воспитать ее согласно наставлениям блаженного Иеронима. Старания и труды их увенчались полным успехом. Достигнув совершеннолетия, Павла чувствовала уже суету мирской жизни и все благо, все счастие ставила в едином на потребу – в попечении о спасении души и в благоугождении Богу: в ее сердце чистым пламенем горел огонь любви к Господу Спасителю. Она решилась идти по следам святой бабки и тетки – вступить на скорбный путь подвижничества и совершить этот путь там же, в Вифлееме, у яслей божественного Младенца. С согласия и благословения родителей, к неописуемой радости благочестивой своей матери и блаженной Маркеллы, Павла оставила родной дом, друзей, знакомых, шумную столицу со всеми ее радостями и удовольствиями и удалилась в Святую Землю.