Древние Славяне. Соль. Книга вторая. Масленица
Шрифт:
В жертвенной корзине, косо пристроенной на еловый пень, лежало мало блинов. Не все пришли на праздник. Мужик в шкуре Медведя-Кома не плясал и не вертелся. Мрачно сидел перед костром, подкидывал дрова и, плача, скулил:
– Не будет в этом лете урожая. Совсем не будет, если не сожжем Масленицу.
Князь сегодня не появился. На деревянном помосте стояли Волхов Ветер и воевода Горыня. Чуть дальше у жбанов с крепкими напитками сидел молодой дружинник Мстислав, светлый волосами и небольшой бородкой. Был он похож на своего старшего брата, князя
Волхов запахнул длинные одежды, расшитые знаками мужских богов, и повысил голос:
– Пришла к нам сегодня Масленица! Но не светлая, а тёмная! Много горя принесли последние дни пустой седмицы!.. – Ветер оглядел пришедших, таких родных ему горожан. – Но жизнь продолжается! И мы обязаны встретить солнце Леля и почтить наших богов. Вставайте в хоровод.
– Княжич Мстислав, – обернулся воевода Горыныч к помощнику. – Открывай жбан с пивом. Бабоньки, богатого стола сегодня не получилось, много подъели запасов у князя, пока церковь ставили и Крещение отмечали… будь оно не ладно. Новых угощений не успели напечь-наварить. Ставьте у кого что есть.
Из-за пазух зимних рубах, из блюд, завязанных в рушники, горожанки ставили на общий стол еду и кружки, пили разливаемую Мстиславом брагу и кланялись чурам.
В княжеской усадьбе боярин Юлья прижал Гаяну к брёвнам стены дома на заднем дворе, пока в хоромах обедали. Шептал жарко, хватая потными ладонями руки красавицы-наложницы, но молодка Гаяна уворачивалась от поцелуев. Да и неудобно было, Юлья еле доставал ей, высокой, до подбородка.
– Я с тобой обвенчаюсь по христианскому обряду. Ведь и ты и дочка твоя Цветана от князя, крещёные. У них, то есть у нас, у христиан, супруга может быть только одна, остальные – грех.
От боярина пахло чесноком и перегаром.
– Да лучше я у Белогора в наложницах буду, чем с тобой жить, – отбивалась Гаяна.
– У меня ты будешь хозяйкой большого дома, боярыней, а здесь ты никто. Князь женится и сошлёт тебя его супруга в глухую деревню и даст приданого мало-мало, у тебя самой ничего нет, мне уже повариха ваша всё рассказала.
Держа боярина от себя на вытянутых руках, Гаяна повысила голос:
– Тогда я поеду с Лихвой. Бояр много, а воевод, хоть и младших, в Новгороде только трое. Лихва тоже хочет взять меня в супруги, я чувствую.
– Ты ему не верь, Гаяна. – Руки Юльи не сдерживались и тянулись к грудям девушки, зазывно выпирающими под рубахой. – У Лихвы все жены либо погибали, либо калечились. Одну он со зла приказал не пускать домой, поздно с посиделок пришла, и она зимой ночевала в холодной мыльне. Кашляла две седмицы и померла. Вторая после его побоев сухорукой стала. Он её выгнал обратно к родителям, дал с собою только одну овцу и вернул приданое. Сына оставил себе и сразу записал в Малую Дружину… он редкая сволочь.
Гаяна стала слушать внимательнее.
– А
– Князь не отдаст мне нашу дочку Цветану, очень её любит. – Молодка постепенно успокаивалась и даже разрешила боярину провести рукой по своей груди.
– Новых нарожаем, красота моя… – И тут он увидел, как меняется взгляд Гаяны-матери. Серые зрачки её стали тёмными. – Не беспокойся, мы твою дочку выкрадем.
С правой стороны послышались острожные шаги по скрипящему снегу.
– Это о чём вы тут шепчитесь? – Появление Лихвы заставило Юлью отпрыгнуть от молодки. – Гаяна, тебя усатая Куня-повариха зовёт посуду мыть. Дворовые бабы сбежали на Масленицу на Священный Холм, не побоялись обещания князя их выпороть.
Быстро засеменив к заднему крыльцу, Гаяна оглянулась, сравнивая огромного Лихву и мелкого Юлью… Оба не нравились.
– Прямо дрожу, когда её вижу. – Пожаловался Юлья Лихве. – Пойду снова на стройку церкви, отвлекусь.
– Вот ведь лепёшка коровья, говно из-под подмёток. – Удивлялся вслед Юлье Лихва. – От горшка два вершка, а на такую бабу глаз положил…
Деревня Явидово. Масленица. Понедельник-Встреча. День
Семье Снежаны хватало берёзового сока от двух берёз, что росли на заднем дворе, и им не приходилось идти на опушку леса. Первое, что сделали в семье, придя из Священной Рощи – переоделись в обычную одежду и, прихватив берестяные бутыли с широкими горлами, вышли на двор. Встав вокруг берёз, они попросили у них прощения и низко поклонились. Снежана воткнула ветки в многолетние «роднички» и поставила под них берестяные бутыли.
Несмотря на праздничное настроение, пришлось доить коз, убирать навоз за коровой Звёздочкой, ещё не отелившейся, за свиньями и овцами, топить печь и снова варить напитки и ставить тесто для утренних блинов и пирогов.
Ближе к вечеру все, особенно сёстры и Василиса, рассматривали завтрашние наряды, делая их непохожими на сегодняшние, менялись поясами, повязками в косу и безрукавками.
– А я привяжу завтра к поясу свой складной ножик! – настаивал засыпающий на печке маленький Сотя. – Я уже взрослый…
Устав от сегодняшнего дня Ведогор сидел на лавке и вытёсывал серединки из поленьев для дочерей и племянницы, им завтра нужно будет привязать колодки к коленям, знак их готовности для сватовства.
– Дядя, хорошо бы и вдовой Оне колодку сделать, – попросила Василиса. – Она ведь тоже теперь в невестах, скорбные месяцы по супругу давно прошли.
– Батя-то сделает, – отозвалась Дива, сидящая рядом с Милой за столом с разложенными новыми нарядами, до которых не дотрагивались всю зиму, ожидая Масленицу. Она подшивала свою юбку для Василисы, гораздо ниже неё. – Мы отнесём колодку, а свёкор её, Хомыч, тебе этой же колодкой настучит нам по голове! Не отдаст он Оню невеститься. Не отдаст.